Год в Ботсване - Уилл Рэндалл Страница 35

Нравится ли мне Ботсвана? Как я тут оказался? Что запомнилось больше всего из того, что я увидел в Африке? Как долго я здесь пробуду? (На это я не нашелся что ответить.) И неизбежно: какая моя любимая команда? А когда я ответил на все эти вопросы и по меньшей мере еще на несколько десятков и наконец раздался звонок, последовал еще один: не хочу ли я пойти поиграть с ними? Измученный после урока, возможно с непривычки, я вежливо отказался и плюхнулся на один из освободившихся стульев.

— Ну, — спросил Грэхем с интересом, — и как они тебе, мои подопечные?

— Так и рвутся в бой! Толковые, а? Думаю, мне понравится здесь преподавать. Знаешь, что радует? По сравнению с детьми, которых я учил у себя дома, они кажутся искренне увлеченными своей жизнью. Столь любознательны до нового, искренне хотят побольше разузнать о мире. А ты ведь знаешь, насколько это облегчает нам жизнь! Может, они чуть понаивней, чем другие дети их возраста, но это ни в коем случае не упрек. Да, я определенно буду очень рад преподавать здесь. Что у них сейчас?

На остаток дня у детей постарше в расписании стоял хор с миссис Сичилонго, а у тех, что помладше, — занятия рисованием с Кибонье.

— Пожалуй, нам самое время удалиться, — улыбнулся Грэхем. — Подозреваю, сегодняшний день тихим не будет. Тем более что нам еще надо кое-что с тобой уладить.

Грэхем залез в мою машину, оставив свою жене и дочерям, поскольку они уходили из школы позже, и, следуя его указаниям, мы выехали из городка в направлении Казунгулы и переправы в Замбию.

— Так куда мы едем?

— Я все думал, нельзя ли подыскать тебе собственное жилище. То есть мы тебе, конечно, всегда рады, можешь жить у нас сколько хочешь, но тебе наверняка будет приятнее иметь свой угол. И я думаю, что тебе он понравится. Я даже опасаюсь, что буду тебе завидовать! Сюда, сюда, а здесь поворот налево!

Не очень обходительно бросив джип влево, я свернул на проселочную дорогу, разрезавшую манговую рощу. Она была изрыта колеями и вся заросла жесткими сорняками: не похоже, что ей часто пользуются. Деревья по обеим сторонам были обильно усеяны зелеными плодами, только начинавшими наливаться желтым и красным цветом, а между ними, словно в гигантском лабиринте, сновали туда-сюда тысячи птиц. Мы свернули направо, на еще более заросшую дорогу, спугнув при этом водяного козла, чья белая задняя часть сверкала в крапчатом свете словно мишень, а когда он перепрыгивал через небольшую изгородь, было видно, как ноги его дергаются от страха.

Справа от меня сквозь неясные очертания деревьев мелькали серебристые воды Чобе. Местами она бурлила и вспенивалась над плоскими камнями, словно накатывая на пороги. Дороги уже было не видно, и хотя мы находились от нее не так уж и далеко, меня не оставляло ощущение, будто мы незаметно оказались в каком-то тайном уголке природы. Еще несколько сотен метров по колее, и мы въехали на прямоугольный расчищенный участок, засаженный по периметру декоративными кустами и деревьями. Посреди него возвышалось нечто походившее на огромный передвижной дом, поставленный на опоры на высоте в два-три фута над землей. Грэхем указал на навес для автомобиля с одной стороны строения, где мы и остановились, а затем поднялся на две или три деревянные ступеньки к сетчатой двери.

— Что скажешь? Милое местечко, а?

— Это уж точно. — Оглядевшись по сторонам, я понял, что на создание этого садика было потрачено немало усилий, — это действительно был рай в миниатюре. Над прудиком, судя по всему питавшимся подземным источником, сновали птицы.

— И кому это принадлежит? Здесь живет кто-нибудь?

Тут я заметил, что у Грэхема были ключи. Он немного повозился с замком, и дверь наконец открылась.

— Что ж, — он как будто немного колебался, рассказывать мне или нет. — Дом принадлежит одному нашему близкому другу из Йоханнесбурга. Вообще-то мы с женой оказались здесь в первую очередь благодаря именно ему. Он узнал о работе, мы и взялись за нее. Наш друг прожил здесь совсем недолго. Он-то и разбил этот садик. Ведь когда он приехал сюда, здесь был только буш. И этот домик тоже он поставил.

— Понятно, — отозвался я, гадая, каким будет завершение этой истории. Мы вошли в уютную, но немного скрипучую гостиную.

— Да, и вот в прошлом месяце, наверное как раз перед твоим приездом, он сел в машину, а через окно залезла черная мамба и обернулась внизу вокруг руля. Бедняга и не замечал змею, пока она не вцепилась ему в шею.

— О боже! Она была большая? То есть я хотел спросить, он не пострадал? Как все закончилось? И где это произошло? — Я помнил о судьбе несчастного мужа миссис Сичилонго.

Грэхем засмеялся, как мне показалось, довольно не к месту.

— Это произошло как раз там, где сейчас стоит твой автомобиль! Беднягу пришлось отправить самолетом в Габороне, ну, в столицу. Сейчас ему намного лучше, но какое-то время у него была парализована половина тела. А потом началось нагноение. Так что моему другу придется еще полежать, но единственное, что его беспокоит, — это как бы кто-нибудь не вломился в его домик. Посмотри туда.

Я устремил взор за Чобе.

— Там уже Намибия. Так что здесь, по его словам, не слишком безопасно. Хотя вообще-то мне кажется, что он немного параноик. С другой стороны, уйма этих беженцев… Красиво, да? — вдруг поинтересовался Грэхем как ни в чем не бывало.

Посмотрев через его плечо, я согласился, что зрелище действительно изумительное, хотя меня и несколько смутили где-то с полдесятка огромных полусонных крокодилов на гладком сером илистом берегу.

— Тебе здесь понравится. Только представь, как здорово тут будет жить! Давай пройдись. Осмотри все остальное.

Опасности в лице животных и, возможно, людей подталкивали меня к отступлению к машине, назад на дорогу и в городок — к спокойствию домов и магазинов. Однако, взглянув на берег реки — вдруг появятся каноэ с грабителями, — я осознал, какая мне все-все-таки предоставляетсяуникальная возможность. Жить на берегах одной из величайших рек Африки, посреди огромного храма дикой природы — бесподобный шанс испытать все, чем богат этот уголок мира.

Помимо весьма милой гостиной со скрипучей деревянной верандой, выходившей на лужайку, реку и далее на равнины Намибии, в доме была и светлая, просторная спальня с москитными сетками на каждом окне и деревянным вентилятором пропеллерного типа, подвешенным к потолку. Через две невысокие ступеньки несколько низковатый проем вел в изящную чистую ванную, а за аркой в дальней стенке гостиной располагалась просторная, хотя и немного старомодная кухня с большим тяжелым обеденным столом и шестью табуретками.

Снаружи на лужайке стоял садовый гарнитур, неуместно английский, включавший даже скамейку-качалку с тентом, присутствовал и сооруженный из кирпичей неизменный braari. Пока Грэхем занимался осмотром шкафов, дабы определить, что мне нужно привезти, я стоял на веранде и слушал. Это маленькое убежище оглашалось шумом дикого мира, доносившимся буквально со всех сторон. Хотя слух мой на столь ранней стадии еще не различал раздававшихся отдельных звуков, я ощущал вибрацию джунглей — живого, дышащего мира, в который я, судя по всему, вот-вот перееду. Мира, несомненно, чувственного и реального — но также и немножко жутковатого.