Третий прыжок кенгуру (сборник) - Вл. Николаев Страница 35

На другой день Аким Востроносов проснулся совсем другим человеком. Впрочем, если быть уж совершенно точным, то надо сказать, что в первые минуты он оставался таким, каким был и прежде, потому что со сна как-то не вдруг вспомнил, что он теперь гений. Пробудился так же, как и вчера и позавчера, с желанием вскочить не сразу, а понежиться в ожидании побудки, которую производила успевшая потрудиться мать, подоившая к этому времени корову, приготовившая завтрак и даже сделавшая уборку в доме. Он привык в эти минуты слышать ее немножечко ворчливый, но все же родной и милый голос.

Аким закрыл было глаза, но тут же открыл их, сообразив вдруг, что он сейчас не дома, не в своей, а в чужой постели, на даче у большого человека Кавалергардова. И все же первым побуждением было побыстрее одеться и отправиться в родную Ивановку, чтобы тотчас же явиться к родителям, успокоить их, а то они, бедные, поди, с ума посходили от неведения и тревоги о нем. Надо ведь, уехал и как в воду канул, ни слуха, ни полслуха, где он и что с ним.

Аким быстро оделся, все еще намереваясь немедленно ехать в Ивановку, но вдруг, натягивая свои неказистые сандалии, вспомнил, что он теперь не какой-то безвестный Востроносов, а писатель, автор расхваленной повести «Наше время». И не просто автор, но гений! И стоило ему вспомнить об этом, как из головы непостижимым образом тут же улетучились все мысли о родной Ивановке и о родителях.

Теперь его нисколько не смущало то, что он находится в чужом доме и не знает, когда здесь принято подниматься – рано или поздно, и как начинать день. Аким смело спустился вниз, готовый, если понадобится, то и разбудить хозяев. Правда, делать этого не пришлось. Кавалергардов был на ногах, кажется, он даже успел пройтись по саду. Был здесь и шофер Алеша. И завтрак уже накрыт на кухне, так что наш юный гений поднялся, как оказалось, в самое время.

После завтрака Кавалергардов с гостем отправились в город, в редакцию. К полудню под нажимом Иллариона Варсанофьевича был выбит аванс, пришлось полаяться с главбухом издательства. Ничего, выдал. Сумма показалась Акиму столь значительной, до сих пор он таких денег и в руках не держал, что счел ее самым веским доказательством того, что он и вправду признан гением, да что там признан – на самом деле является таковым.

Кавалергардов, как и обещал, договорился о том, чтобы в одном из лучших магазинов оказали всевозможное содействие в экипировке юного гения. После этого шеф поручил Акима секретарше Лилечке, дал в ее распоряжение машину и наказал:

– Максимум через пару часов доставьте этого молодого человека сюда одетым, как говорится, с иголочки. Я верю вашему вкусу. И не позволяйте ему жмотничать. Деньги теперь у него будут.

Лилечка старательно выполнила данное ей поручение, и еще до истечения назначенного срока пред очи Иллариона Варсанофьевича предстал совершенно неузнаваемый Востроносов. То есть узнать-то его, конечно, можно было, вглядевшись в лицо, природные черты его никуда не делись, и все же он как бы стал другим.

Ах, что делает с человеком одежда! Она может его возвысить, а может и развенчать, сделать важным, представительным, а может превратить в такого, что никто и внимания не обратит, и не только внимания не обратит, а и посмотрит еще с презрением. Не зря же сказано: по одежке встречают. Не всегда, надо признаться, по уму и провожают, случается по одежке и прощаются.

Много значит одежда, и не только для человека. Скажем, бездарная мазня, которую и за картину-то не примешь, если она без рамы. А в пышной раме – не то что неискушенный зритель остановится и залюбуется, а, пожалуй, и иной художественный критик весьма снисходительно отзовется. Или, возьмите, зеркало. Пока это всего лишь стекло, обработанное амальгамой, смотреться в него уже можно, иные с успехом смотрятся даже в жалкий осколок, но никто его не назовет красивым зеркалом. Красивое зеркало – это все то же зеркало, но только уже в дорогой, искусной, пышной – назовите как хотите – позолоченной или резной оправе.

Нечто подобное происходит и с человеком. Еще вчера никто бы не назвал Акима Востроносова красивым или даже привлекательным, а вот приодели действительно со вкусом в добротную одежду, и теперь, я уверен, не одна представительница прекрасного пола остановит на нем свой взгляд.