Молчаливые воды - Джек Дю Брюль Страница 35

Затем он с такой силой ударился о диван, что толкнул его на людей, потом пробил стену из гипсокартона и наконец упал на пол. И вертелся волчком, пока весь газ не вытек.

Хуан понял: им очень повезло. Оружие противника могло оказаться таким, что баллон взорвался бы и запустил цепную реакцию среди десятка других емкостей. Они буквально сидели на пороховой бочке.

– Не надо ружей, – крикнул Хуан. – Нужно убираться отсюда.

– Не могу, – просипел Джеймс. Его легкие работали изо всех сил, но он не получал достаточно воздуха. – Мне нужен кислород. Я и пяти минут не протяну.

– Останемся здесь, не протянем и пяти секунд! – сказал Кабрильо, хотя видел, что старик говорит правду. Джеймса Рониша нельзя было перемещать.

После первых лихорадочных мгновений перестрелки огонь прекратился: аргентинцы перегруппировались. Единственным разумным объяснением было то, что Рониш нужен им живым. Хуан знал, что их с Максом не «вели» до Вашингтона, и решил, что люди снаружи руководствуются теми же крохами информации, что и он. Это означало, что они знают о славном путешествии «Летучего голландца» что-то, чего он не знает. Какие-то сведения, которые есть только у Джеймса Рониша. И Хуан был уверен, что это никак не связано с пиратской добычей Пьера Деверо.

Кабрильо трижды нажал на курок «глока», чтобы огнем на подавление пригвоздить аргентинцев к месту. Их следующим тактическим ходом будет обогнуть дом и напасть с разных сторон. Хуан все еще не знал, как вывести отсюда Рониша с Максом.

– Мистер Рониш, – сказал он, – они здесь из-за того, что ваши братья нашли в Яме Сокровищ. Что-то связанное с дирижаблем, который мы обнаружили. Что они нашли?

Ответ Рониша заглушил новый залп снаружи. Воздух заполнила известковая пыль – стена была разрушена; диванная набивка падала, как снег. Рониш вдруг застыл и негромко захныкал.

В него попали. В темноте Кабрильо приложил руку к груди старика. Ничего не почувствовав, он передвинул ладонь ниже. На животе раны тоже не было, и он перешел к ногам. За несколько секунд после того, как пуля вошла в тело, вытекло столько крови, что Хуан понял – порвана бедренная артерия Рониша. Без медицинской помощи он за несколько минут истечет кровью. Хуан переложил пистолет в левую руку и изо всех сил прижал его к ране; Макс тем временем стрелял в окно. Теперь людей перед домом определенно поубавилось. Один или двое аргентинцев заходили им в тыл.

– Что они нашли? – в отчаянии спросил Хуан.

– Путь к старью, – с трудом выговорил старик. – На каминной полке. Я сохранил копию.

Хуан смутно припомнил какую-то картинку в рамке на полке над камином из искусственного кирпича. Какая-то карандашная копия? Он не помнил. Впечатление было очень беглое. Он посмотрел в темноте в сторону каминной полки и выстрелил. Вспышка высветила очертания картины на стене, но без подробностей. Однако эта штука была слишком велика, чтобы легко унести.

– Мистер Рониш, пожалуйста. Что значит «путь к старью»?

– Лучше бы мне никогда не бывать на острове, – был ответ. Старик был в шоке, организм реагировал на падающее давление крови. – Все пошло бы иначе.

Макс заменил пустую обойму. Из сейфа в Хьюстоне они прихватили только по две запасных.

Под ладонью, зажимающей рану, Хуан больше не чувствовал толчков подаваемой сердцем крови. Старик умер. Хуан не чувствовал угрызений совести. По крайней мере явных. Была здесь Корпорация или ее не было бы – аргентинцы все равно убили бы старика. Но если бы Хуан и его команда не наткнулись на остатки «Летучего голландца», Джеймс Рониш так и прожил бы свои последние дни в неведении. И вот тут косвенная вина Хуана была.

Снаружи послышался громкий голос. Говорили по-английски.

– Поздравляю, вы прекрасно владеете моим языком. Мой пилот решил, что вы из Буэнос-Айреса.

– А вы говорите, как чихуахуа из рекламы лепешек тако, – не удержался Хуан. Адреналин в его жилах играл, как шампанское.

Аргентинец выкрикнул проклятие, ставившее под сомнение семейное положение родителей Хуана.

– Даю вам один шанс. Выходите из дома через заднюю дверь, и мои люди не будут стрелять. Рониш остается.

Разбилось кухонное окно. Несколько секунд спустя в арке, соединявшей кухню со столовой, появился дрожащий свет. Желая ускорить принятие решения, аргентинцы бросили бутылку с коктейлем Молотова.

Хуан вскочил с пола, стреляя от бедра в окно, и сорвал со стены копию или что там такое было. И бросил в кухню, как летающий диск. Рамка зацепила за косяк, стекло разбилось, и картинка исчезла из вида.

Макс вновь открыл огонь, прикрывая Хуана, пока тот менял магазин; вдвоем они побежали по коридору к спальне. Дом был типовым ранчо, каких после Второй мировой войны построили миллионы. В таком жил Хуан, пока отец не потерял работу, в таких домах жили все его друзья, да и Макс вырос в таком же. Оба могли ходить здесь с закрытыми глазами.

Хозяйская спальня располагалась за последней дверью налево, за единственной ванной комнатой. Хуан знал, где должна стоять кровать – это было единственное логичное решение, – поэтому вспрыгнул на нее, согнув колени, чтобы отчасти погасить пружинящий момент, и прыгнул еще раз. Закрывая голову руками, он пробил стекло.

Хуан упал на сырую, засыпанную хвоей землю, перевернулся и вскочил, держа пистолет наготове. Вспышка выстрела навскидку у дальнего угла дома выдала укрытие стрелка. Кабрильо выпустил в ту сторону две пули. Он не слышал мясистого шлепка свинца о плоть, но из островка тьмы, в котором скрывался стрелок, послышался глухой болезненный стон.

Секунду спустя, дав Хуану возможность очистить место, из окна появился Макс. Его выход был не столь драматическим, но он выбрался. Они со всех ног бросились бежать сквозь ливень, ветер и дождь скрывали звуки их движений. Света было мало, но достаточно, чтобы не натыкаться на деревья. Через пять минут они успели несколько раз повернуть – Хуан остановился и упал на живот за поваленным деревом.

Рядом с ним раздувалась, как меха, широкая грудь Макса.

– Может, объяснишь, – пропыхтел он, – какого дьявола они здесь делают?

Кабрильо дышал гораздо легче, но он на двадцать лет моложе друга и в отличие от Макса знал, что такое постоянные тренировки.

– Это, любезный Максвелл, вопрос на миллион долларов. Ты цел?

– Слегка порезал руку, выбираясь через окно. А ты?

– Ранена только моя гордость. Я должен был снять этого парня первым же выстрелом.

– Серьезно, как они сюда попали?

– Так же, как мы. Пошли по следу «Летучего голландца». На самом деле я бы хотел знать, что они надеялись найти.

– Если они не такие ботаны, как Марк и Эрик, то не сокровища Деверо.

– И теперь мы никогда этого не узнаем. Копия сгорела на кухне, а дневник, или журнал, или что это такое было, я успел отдать Ронишу.