Француженки не терпят конкурентов - Лора Флоранд Страница 35

– Осиана, дорогуша, может быть, уже пора отдать мадемуазель Шодрон твой подарок?

Эти слова заставили Магали напряженно застыть.

Да этот Филипп Лионне еще и мошенник! Каков?! Девочка порылась в снятом со спины рюкзачке. Невинном красном рюкзачке со множеством вышитых на нем бабочек и цветком, успевшим потерять один лепесток. Но сейчас рюкзачок оказался троянским конем, поскольку там скрывалась коробка – бледно-розовая, с золотой росписью, поздравлением ко Дню святого Валентина. И Осиана ее достала – с помощью, разумеется, проныры-дядюшки.

Магали сжала губы. «Кtre chocolat» [67], – мысленно поклялась она.

У нее и без того текли слюнки от запаха свежеприготовленного шоколада – и ей безразлично, какими деликатесами задумал ее искушать Филипп Лионне!

– Как вы… любезны.

К сожалению, почти наверняка, представляя ее в качестве жертвы, Филипп изрядно попотел, скрупулезно обдумывая соблазнительные ингредиенты очередного своего блистательного творения. Магали сделала движение проворно забрать коробку, чтобы поскорее унести ее с глаз долой, но…

Ах… Слишком поздно. Заблудшие овечки за соседним столиком уже пожирали глазами коробочку и того, кто ее передал Магали. Разумеется, они могли видеть время от времени его фотографии в каких-то изданиях среди тех пяти миллионов журнальных статей – или его самого в телевизионных показах, где он пользовался бешеной популярностью.

Они начали смутно догадываться, кем он мог быть… неужели тот самый…

– Нет-нет, сначала откройте! – воскликнула Осиана, не выпуская из рук свой край коробки. Филипп, которому определенно следовало бы строже следить за поведением девочки, предпочел ни во что не вмешиваться. Его губы лишь слегка изогнулись, свидетельствуя о том, какое садистское удовольствие он испытывает.

Взволнованное личико девочки не позволило Магали отказаться открыть подарок.

– С удовольствием, – ровно сказала она.

Осиана не виновата, что ее коварный родственник решил использовать четырехлетнюю крошку для доставки взрывоопасного подношения.

Но она не сделала никаких попыток открыть крышку.

Осиана не вытерпела.

– Regarde! [68]– нетерпеливо поторопила она Магали.

Как и большинство детей ее возраста, она еще не освоила вежливого «вы» по отношению к малознакомым или взрослым людям, и поэтому ее обращение прозвучало значительно дружелюбнее по сравнению с отчужденным «вы», установившимся между Магали и Филиппом после краткого эпизода с упавшими шляпами. Осиана подталкивала пальчиками края кремово-розовой крышки.

Но тут сверху легла большая мужская рука – чтобы предотвратить случайное повреждение несомненно хрупкого содержимого коробки. Магали почувствовала, что бешено заколотившееся сердце готово выпрыгнуть у нее из груди. Почему он продолжает мучить ее?

Что ж, она понимала, почему он продолжает мучить ее. Потому что ему хотелось победить ее в их поединке. Ему хотелось в итоге с удовлетворением подтвердить собственную неотразимость.

Он снял крышку и застыл в ожидании, приготовившись насладиться эффектом, точно влюбленный, делающий предложение своей девушке и отрывший шкатулочку с обручальным кольцом. Из-за соседнего углового столика донесся восторженный шепот.

Волнообразные утонченные формы лепестков розы из белого шоколада, казалось, трепетали, исполненные живой жизни… Как ему удалось сотворить подобное чудо? Пристально разглядывая маленькую сердцевину, она увидела изящный золотисто-кремовый куполок, сделанный из какого-то совершенно непонятного ей продукта. И она так и не поймет, из чего это сделано, если не попробует. Два завитка темного и светлого шоколада перекрещивались посередке или любовно сплелись. Из-под них еле заметно проглядывали золотистые крошечные кусочки засахаренных… грейпфрутов, – предположила она, – погруженных в мягкое углубление золотисто-белого крема. Словно в глубине этих сливок таились драгоценные самоцветы.

Интересно, сделал ли он это чудо до или после того, как увидел ажурную башню в их новой витрине? Неужели он читает ее мысли – или способен так быстро откликаться на них?

И над таким деликатным подарком трудились вот эти грубые руки? Большие, на вид очень неловкие…

– Боже! – восторженно воскликнула за ее спиной дама. – Какая бесподобная красота!

А ее соседка прошептала с легким сомнением:

– Так это что… и есть Филипп Лионне?

Она выдохнула его имя с таким благоговением, словно думала, что узрела за соседним столиком самого принца Уэльского, наследника английского престола.

– Mon dieu! Qu’est-ce que c’est romantique! [69]

«Пожалуй, он только что опять украл этих двух заблудших овечек», – вдруг пронзило сознание Магали. Протащив в рюкзачке племянницы это сражающее наповал оружие в их доверчивое кафе, он, подобно злонравному фавну с его свирелью, сыграл на струнах женской души свою лучшую из мелодий, завлекая язычниц-гурманок к роскошным витринам своей кондитерской.

– Ну как, тебе понравилась розочка? Понравилась? – Звонкий голосок Осианы пробился сквозь туман замешательства Магали.

Магали медленно перевела взгляд с подарка на лицо Осианы.

– Она прекрасна, – поборов себя, признала она.

От такой красоты у Магали защемило сердце. Кажется, именно таким и было предназначение этой розы.

Прозвенел серебряный колокольчик, впустив в кафе еще трех посетителей – пожилую пару с уже достигшим совершеннолетия ребенком, специально отыскавшим «кафе, которое так полюбилось Сильвану Маркизу». Поначалу отвлеченные причудливым интерьером кафе, они тоже заахали, едва в поле их зрения попал цветок Лионне.

– О-о… – протянула дама, издав страстный вздох. – Можем мы заказать такое же?

– О нет, это для нашей колдуньи! – громко и доверительно заявила ей Осиана. – Только… – она вдруг умолкла, а потом прошептала: – Ой, мне же сказали… не говорить такое… при ней… – Но через мгновение опять громко и гордо она объявила: – Зато розочку сделал мой дядя!

– Oh, c’est si, si romantique! [70]– страстно прошептала первая из двух посетительниц за соседним столиком. – Сам Филипп Лионне, – тем же шепотом сообщила она вновь пришедшим, не в силах противостоять желанию поделиться с кем-то такой сногосшибательной новостью.

Филипп по-прежнему не сводил глаз с Магали. Его сильные руки все так же спокойно предлагали ей коробку с пагубным подарком. Все это казалось коварной ловушкой, и он выглядел таким изголодавшимся, словно готов был проглотить собственное произведение искусства вместе с ее пальцами, когда она коснется лепестков розы.