Брачные узы - Давид Фогель Страница 35

Доктор Марк Астель работал вместе с братом. Тот был несколькими годами старше него и уже успел создать себе имя знающего адвоката. Вот уже больше года и имя Марка Астеля смотрело с квадратной латунной таблички сбоку от парадной на улице Волльцайле, 7: «Доктор Рихард Астель и доктор Марк Астель, дипломированные адвокаты. Гражданские дела, финансовые сделки и т. д., и т. п.». Он родился в семье коренных венцев и вырос в городе. Образование его было последовательным: средняя школа, университет, в возрасте двадцати двух лет он получил диплом — без особого труда, но и без отличия. Он ясно видел жизненный путь перед собой — в полном согласии с семейными традициями и собственным уравновешенным характером; так жил его отец, тоже адвокат, так живет его брат, так будет жить и он, доктор Марк Астель, тихой гражданской жизнью, без взрывов страстей и резких поворотов, жизнью мирной и обеспеченной. Судьба была благосклонна к нему даже во время войны. Он был взят в плен через несколько недель после призыва и всю войну провел в лагере военнопленных во Франции. Прошло уже шесть лет с тех пор как, вернувшись из плена, он стал работать вместе с братом, и все в его жизни было разумно и правильно, исключая отношения с Лоти Боденхайм, которая то отвергала его, то приближала к себе, повинуясь своим мимолетным настроениям, и не было никакой возможности добиться в этих отношениях определенности.

У него была собственная квартира на Карлсгассе: три комнаты, кухня и прихожая; эту квартиру, просторную и со вкусом обставленную, он получил от брата года два тому назад, когда тот женился и переехал в более просторное жилище.

Гости проследовали в гостиную, где в лицо им ударил особый, немного затхлый и прохладный, запах, свойственный нежилому помещению.

Обведя взглядом всю гостиную, словно желая показать, что она здесь впервые, Tea сказала:

— У вас приятная квартира, доктор! Если бы зависть была мне свойственна, я бы сказала, что завидую вам.

— Что не помешало бы мне, конечно, остаться в этой квартире и отлично себя здесь чувствовать, — рассмеялся в ответ хозяин.

Он поставил на стол пузатую бутылку бенедиктинского ликера и две бутылки муската, достав их из буфета с застекленными дверцами. Затем принес бокалы темно-синего стекла, с высокими ножками в виде цветочных стеблей, полную сигаретницу и разнообразное печенье, всегда припасенное у него для такого случая.

— Можно будет приготовить чай или кофе, если кто-нибудь захочет, — сказал он, садясь к столу.

Лоти сняла шляпку и легкое пальто и исполнила роль хозяйки, наполнив бокалы. «Она изменилась, Лоти, за последние месяцы, — подумал Гордвайль, наблюдая ее изящные движения. — Стала более уравновешенной». Почему-то ему было жаль, что она стала более уравновешенной. Лоти села рядом с Гордвайлем. Все чокнулись и выпили по бокалу, затем еще по одному. Быстро и незаметно гостиная сделалась уютнее, стеснение исчезло, и беседа полилась свободно и легко. Доктор Астель стал рассказывать анекдоты, по большей части бывшие чуть солонее, чем допустимо в женском обществе, но никто не обращал на это внимания. Он был хорошим рассказчиком, в нужных местах выделял голосом какие-то слова, так что соль шутки сразу становилась понятной. Все смеялись громко и раскованно, как будто кто-то сорвал с них невидимые оковы, но громче всех сегодня почему-то смеялся Гордвайль; его раскатистый смех продолжал звучать, даже когда остальные замолкали. И смеялся он не столько тому, что рассказывал доктор Астель, сколько просто оттого, что ощущал настоятельную потребность смеяться, просто так, без всякого повода, а сейчас для этого выдалась подходящая минута. Он сидел сжавшись, склонив голову на грудь, и весь содрогался от смеха. Всякий, кто увидел бы его, мог только поразиться, как это маленькое сухое тело может издавать столь громоподобный хохот… Tea откинулась на спинку стула, положила ногу на ногу, закинула руки за голову и смотрела прямо перед собой, на какую-то точку на карнизе. Лицо ее было красно. Лоти безотчетно вертела в руках пустой бокал, а доктор Астель продолжал говорить, играя сигаретницей.