Руна жизни - Роман Перин Страница 35

С рoждeнья дaнa.

И вспoмни кoрoны сияньe

В бeдe, нищeтe

И в изгнaньe.

Вoсстaнь

Прoтив жaлкoй

Срeды прoзябaнья!

Зaжги нeгaсимoe

Плaмя вoсстaнья,

Moлчaниe — трусoсть и грязь.

Вoсстaнь! Душoю и крoвью.

Tы — князь!

И выбeри:

Смeрть иль пoбeдный удaр —

Йoдeфeт, Maссaдa, Бeйтaр.

(Гимн «Бейтара»)

Не очень звучная фамилия Мишу смущала только в школе, да и учителя чаще называли его по имени, чтобы не вызывать ненужное веселье в классе. Когда Миша пошёл в институт, на его фамилию реагировали более сдержанно, да и ударение ставили на последнем слоге, а иногда звучало совсем по- иностранному — «Бладик». Курсом старше учился Яша Блядиков, и Михаила это немного утешало, а ещё с ним училась девочка с Украины Сыкабылина и китаец Хуйсун. Его неблагозвучная в русской транскрипции фамилия толкнула на увлечение коллекционировать «смешные» фамилии, которые он старательно записывал в блокнот. Родители Миши и не думали менять свою фамилию, относились к ней как к фамильной ценности, хотя сам Михаил не был до конца уверен, что их фамилия действительно еврейская. Когда Миша начинал разговор о замене фамилии, намекая, что фамилия его жены будет Блядикина, то мама поясняла, что их фамилия не склоняется, и ничего менять она не позволит, как и национальность.

— Мы, евреи, должны с терпением и достоинством нести все тяготы нашего народа. Может, тебе посчастливится жить среди своих, и ты с гордостью сможешь сказать, что ты не предал свой народ, как многие из советских жидов. Достаточно того, что здесь Мойши стали Мишами, Срули Сашами.

После этих слов Софья Израилевна начинала громко плакать, а Миша — успокаивать маму, которая сквозь слёзы начинала перечислять родословную Миши, напоминая дедушку-чекиста, бабушку — партийного деятеля, лично знавшую Дзержинского. Мишина мама очень хотела, чтобы её сын стал сотрудником КГБ. Она понимала, что после того, как КГБ возглавил Андропов, в жилах которого текла еврейская кровь, еврею попасть в органы стало намного легче. К тому же, у Миши такие предки! Даже папа работал в ведомственной поликлинике для сотрудников МВД, пока не отправился на зимнюю рыбалку в компании пьяных милиционеров. Их газик ушёл под лёд Финского залива, никто не выжил.

Софья Израилевна уговорила сына, когда он ещё был студентом первого курса института, написать в городское КГБ письмо о желании «служить Родине в органах государственной безопасности». Ответ пришёл быстро в виде мужчины лет сорока пяти, который подошёл к Мише в конце занятий и предложил пройти в его кабинет для беседы.

Так Миша стал осведомителем. Он с увлечением писал служебные записки и откровенные доносы на своих сокурсников. Неприметный, среднего росточка с большими бедрами и короткой шеей, не отличающийся особыми успехами в учёбе, не пользующийся никаким интересом у девочек юноша теперь мог решить судьбу любого из своего курса. Ведь студент факультета восточных языков мог сделать достойную карьеру только с визы КГБ. Единственное, что пришлось принести в жертву службе, это здоровье. Куратор настойчиво посоветовал Мише начать курить.

— Ты пойми, нигде люди так много не болтают, как за куревом и рюмкой. Я тебя буду снабжать хорошими импортными сигаретами. Скажешь, что дядька-моряк возит из-за бугра. Ещё жвачку, ну и джинсы достанем, если нужно будет кого-то заполучить в друзья, да и девчонки за тобой бегать начнут, они на шмотки падкие.

Куратор оказался прав. Миша быстро оброс «друзьями», и объём компромата вырос в несколько раз.

И всё у Миши шло хорошо, пока не наступил 1991-й. Он только получил диплом и должен был прыгнуть по линии КГБ, или в МИД, или во Внешторг.

Мишин куратор погорел, поддержав ГКЧП. Новый куратор никаких перспектив в сложившихся условиях не обещал.

Мишина жизнь резко изменилась, когда его маме пришло письмо из Израиля, в котором сообщалось, что умерла её двоюродная сестра и что она является единственной наследницей. Автором письма была подруга покойной. Она сообщила, что Софье Израилевне в наследство достаётся трёхкомнатная квартира недалеко от моря и небольшая сумма денег на счету.

— Эта страна, сынок, проклята, нам нечего здесь делать. Мы продаём нашу кооперативную двушку в «квартале еврейской бедноты» и едем жить в шикарную квартиру у моря. Меня обеспечат пенсией, ты со своим знанием иврита и арабского быстро найдёшь работу. Мы чистокровные евреи, и нам положены все льготы. А здесь нас вырежет это жуткая «Память». Ведь эти людишки опять начинают во всём винить евреев. У Ельцина, видите ли, жена еврейка и всё его окружение тоже из евреев. Ты понимаешь, чем это может кончиться — это погромы.

Софья Израилевна после этих слов побледнела и заплакала, она вообще любила поплакать.

Мишин куратор из КГБ никакого интереса к выезду подопечного в Израиль не проявил.

— Делай, как знаешь. У нас всё развалилось. Можешь забыть о нашем сотрудничестве.

Миша, так и сделал. Забыл.

К его большому удивлению, то, о чём Миша «забыл», ему напомнили в Израиле в беседе «по душам».

— Михаил, мы знаем, что вы были осведомителем КГБ в своём институте. Вы не пугайтесь, никаких претензий к вам у нас по этому поводу нет. Напротив, мы хотели бы предложить вам работу в «Моссаде». У вас хорошее базовое образование. Три года дополнительного обучения, и вы — офицер израильской разведки.

Это были последние слова, которые Михаил услышал на русском языке, дальше разговор пошёл на иврите.

Софья Израилевна была счастлива, узнав новость.

— Я всегда знала, что так будет. Как сейчас радуется твой дедушка-чекист на том свете!

— Мама, но дедушка работал на Советы!

— Что ты понимаешь, глупенький. Дедушка работал на нас, на наш народ. И теперь ты будешь работать на наш народ. Это самый счастливый день в моей жизни, — Софья Израилевна заплакала.

Официально Михаил Самуилович Блядик остался гражданином России, израильское гражданство получила только мама. Так же официально в Израиле он получал второе высшее гуманитарное образование. В России он бывал часто. Квартиру они с матерью решили не продавать, и Михаил в ней остался прописан. Квартира стала явочной для «Моссада», за что Михаил получал вполне солидную оплату за аренду. Поначалу он навещал родину с незначительными поручениями «встретиться-передать», «забрать-привезти». Затем его задания усложнялись, и уже нужно было собирать информацию и создавать свою сеть информаторов при активном сотрудничестве с ЦРУ.