Давайте напишем что-нибудь - Евгений Клюев Страница 35

– Тоскливо бывает? – разочарованно спросила Марта.

– А где не тоскливо?.. Нет, конечно, некоторые и там себе дело по душе находят, но далеко не все.

– Какое же дело?

– Да лежат, бьются над вечными вопросами: в чем смысл смерти – и все такое… А толку все равно нету. Как не понимал никто, зачем человек умирает, так и не понимает! Се ля мор, Зеленая Госпожа… такая у нас там пословица есть. Но это в основном новички всяким пустым размышлениям предаются – у тех, кто давно уж умер, на подобные вещи трезвый взгляд: дескать, надо принимать смерть как она есть. И то правда: одной ночью мертвы.

– Это как понимать? – озадачилась Марта.

– Точно так же, как ты живых понимаешь, когда они говорят: «Одним днем живем». Вы одним днем живете, а мы одной ночью мертвы. Наш древний философ оставил нам завет: «Лови ночь!» – чтобы каждой ночью чувствовать себя мертвым, будто в последний раз… то есть всю полноту смерти чувствовать. А что завтра будет – плевать.

– Близорукая какая философия… – с отвращением сказала Марта.

– По-вашему, лучше лежать да мучить себя всякими глупостями типа «есть ли смерть на Марсе?» Нет уж! Мертвым надо быть здесь и теперь. Смерть, она, конечно, не всегда радует, но жизнь еще хуже!

«Каких-то я неправильных себе двух мертвецов выбрала, – подумала Марта. – У них вообще нет будущего!» – а вслух сказала:

– Не понимаю, чего вы тогда из могил поднялись… лежали бы себе да радовались смерти!

– Ты за кого нас принимаешь? – возмутились те. – Мы давно уже выше этого: радоваться смерти, печалиться смерти… – была охота! Мы мертвецы продвинутые, так что смерть больше не имеет для нас никакого значения. А из могил мы не сами поднялись – нас твой голос поднял. Так что и отвечать за нас – тебе!

– Понятно, – сказала Марта. – Я готова за вас отвечать. И за тех мертвецов, которых отправила в разные страны, – тоже. Правда, я сумасшедшая сейчас, а с сумасшедших взятки гладки.

– О таких вещах раньше предупреждать надо, – сделали замечание мертвецы.

Марте стал неприятен этот разговор, и она отправила мертвецов посмотреть, что там на улице, а сама сосредоточилась на выползавшей из-под мертвого тела Умной Эльзы телеграмме. Телеграмма была такая:

«СООТВЕТСТВИИ АРХИВНОЙ ЗАПИСЬЮ НОМЕРОМ 1 МЛН 186 ТЫС 120 БРЕГАХ НЕВЫ РОДИЛСЯ НЕКТО ОНЕГИН ДОБРЫЙ МОЙ ПРИЯТЕЛЬ СИДЕЛ ЛИ ОН ТУТ НЗАРЕГИСТРИРОВАНО ЦЕЛУЮ АРХИВИСТ ПАФНУТЬЕВА».

По окончании передачи этого сообщения Умная Эльза неожиданно очнулась, пробежала текст телеграммы профессиональным глазом (из двух глаз профессиональным у нее был только один – правый, левый же был непрофессиональным, хоть и таким же прекрасным, как правый) и, вскинув оба глаза на Марту, доверительно сообщила ей:

– На том свете спится не в пример лучше, чем на этом!

Марта не сказала ни слова – сказала только:

– Причем тут Онегин и почему он добрый приятель архивиста Пафнутьевой – ума не приложу.

– Я сейчас Вам все объясню, – пообещала Умная Эльза.

– Сомневаюсь, – задумалась Марта, но Умная Эльза уже пересказывала ей содержание великого творения Пушкина своими словами.

– Значит, так… Онегин никакой не добрый приятель архивиста Пафнутьевой, это она Вам врет! Онегин добрый приятель поэта Александра Сергеевича Пушкина, написавшего о нем свой замечательный роман в стихах. Из романа буквально следует, что Онегин действительно родился на брегах Невы и там же свел в могилу своего дядю, главным отличительным признаком которого была честность. Примечательно, что бедный дядя скончался отнюдь не от плохого ухода, но от неискреннего отношения к нему Онегина, а Онегин поехал в деревню, познакомился с одним романтиком, убил его и расстроил жизнь двум сестрам: одну обманув, вторую же – просто бросив. Через много лет Онегин неожиданно встретил ту, которую бросил, и раскаялся в своем поступке, только было уже поздно, и она дала ему отповедь в виде исповеди. Может быть, за все это Онегина и посадили потом – об этом Пушкин ничего не говорил. Хотя я бы посадила, будь на то моя воля, а не воля Александра Сергеевича Пушкина! Но воли Александра Сергеевича Пушкина на это, увы, не хватило…

– Вы какая-то малоразвитая, – расстроенно сказала Марта, выслушав пересказ.

– Это ничего, – утешила ее Умная Эльза, – я еще разовьюсь: тут у нас пока только девятая глава идет!

– И правда, – ответила Марта, понимая, что предъявляет к уровню развития Умной Эльзы непомерно высокие требования. Потом она немножко подумала и, игнорируя интеллектуальные возможности собеседницы, принялась вслух размышлять о довольно отвлеченных материях: – У меня складывается все более и более отчетливое впечатление, что я люблю этого того, кто сидел на брегах Невы. Однако я ни на минуту не забываю, что любить его – страшно неудобно, поскольку я даже не знаю, как он выглядит.

– Все мы придаем большое значение внешности, – с преждевременным сочувствием обобщила Умная Эльза.

– Отнюдь и отнюдь, – ответила Марта. – Мне совершенно все равно, какая у него внешность… я просто боюсь, что не узнаю его при встрече. И… пройду, значит, мимо своего счастья.

– Вы предполагаете, что он сильно изменился за последнее время, или, может быть, вообще никогда его не видели? – поинтересовалась Умная Эльза.

– Вообще никогда, – вздохнула Марта.

– Тогда надо обязательно вызвать его и посмотреть каков! Не понравится – отправьте обратно со словами: «Пошел вон, урод!» А понравится – целуйте его и прижимайте к сердцу.

– Какие-то советы Вы даете… никчемные, – по возможности вежливо обошлась с нею Марта. – Если бы я знала, где он, я бы и вызывать его не стала, а просто отправилась бы туда сама и отдала ему всю свою жизнь без остатка.

– Не рассмотрев? – ужаснулась Умная Эльза. – А если он страшнее атомной войны?

Марта возмущенно взглянула на нее и сказала нечеловечески строгим голосом:

– Страшнее атомной войны ничего на свете нет, дорогая моя. Что же касается его облика – это, знаете ли, дело такое…

– Какое? – придирчиво спросила Умная Эльза.

– Десятое! – раздраженно ответила Марта.

– Не понимаю, чего Вы раздражаетесь, – обиделась Умная Эльза. – С мужиками ведь все далеко не так просто…

– Да избавьте же меня, наконец, от своих обобщений! – воскликнула Марта. – Меня уже тошнит от них! Вы вообще-то – кто?

– Телеграфистка… – смутилась Умная Эльза. – А больше мне про себя сказать нечего, потому что я посвятила свою личную жизнь работе. Но про мужиков я все знаю, хоть и теоретически: я читала про них!

Разглядев телеграфистку хорошенько и неожиданно для себя обнаружив, что та мила до умопомрачения, Марта вдруг испытала острое, как отколовшийся зуб, чувство жалости. Она устыдилась своего пренебрежительного отношения к Умной Эльзе и, горячо обняв ее, сказала: