Брачный экстрим. Школа "Челси" - Татьяна Огородникова Страница 35

– Подожди, больной старик – это кто? – возмущался Алексей Иванович. – Мой папа давно в могиле. На Новодевичьем, между прочим. Для тебя тоже место забронировано. Лучше посмотри на себя, курва. Ты первая кони двинешь, а мне еще парня растить.

Курва жалко смеялась. Она знала, что так и будет. Не получив вовремя никакого развития, кроме телесного, женщина давно исчерпала себя как личность. Немногое, что она прочитала за жизнь, уже было обсуждено, приятели разложены по косточкам, фигура и лицо пришли в негодность, сынок почти вырос и собирался ехать учиться в Англию. Предстоящая жизнь пугала. Но она старалась не думать о ней.

Алексей Иванович, напротив, не собирался останавливаться на достигнутом. Психология бывшего работника правоохранительных органов позволяла поступать в любой момент жизни именно так, как подсказывает совесть. Ответственность за содеянное нести было не обязательно.

Алексей Иванович давно боролся с женским профсоюзом под названием Восьмое марта. Глупые бабы почему-то вбили себе в головы, что имеют право разевать роток на имущество и деньги, которые заработал муж. Кстати, первая жена Алексея Ивановича состояла в членах этого профсоюза. Эти дуры вещали прямо с экранов телевизоров о том, что самые злостные неплательщики алиментов – менты, бывшие менты и прочие менты. Они причитали, что жутко боятся своих бывших мужей, что те постоянно угрожают семьям, и прозрачно намекали на то, что найти жен после подачи иска на раздел имущества будет трудно. Алексей Иванович по-честному готов был купить второй жене и сыну двухкомнатную квартиру в случае расставания. Ну, еще иногда помогать деньгами. В случае сопротивления исход был бы негативным. Уж очень не любил Алексей Иванович, когда ему противоречили. Впрочем, пока никто ему не противоречил. Пропасть непонимания росла с каждым часом.

Когда Алексей Иванович увидел Анжелу, пропасть превратилась в огромную черную зияющую дыру без начала и конца. В этой дыре Алексей Иванович похоронил воспоминания о хорошем, а его супруга закопала на время негативные эмоции и растраченную молодость.

Впрочем, до расставания было далеко. Только мадам Лосер со всем ее коварством могла предполагать, через сколько дней или недель у Алексея Ивановича и Анжелы состоится плотный контакт, перетекающий в брачный союз.

Чем-чем, а уж терпением судьба точно обделила Алексея Ивановича. Он привык получать все, что захочет, сразу и не собирался изменять привычкам. Мадам Лосер прекрасно знала об этом. Анжеле было строжайше запрещено подходить к телефону в течение трех дней.

Алексей Иванович позвонил на следующий день после встречи. Трубка сухо проинформировала о том, что ему следует позвонить позже. Алексей Иванович позвонил позже, потом еще позже, потом еще раз двадцать. Результат был прежним.

– Вот сука, – выругался он. Мысленно сластолюбец уже сделал с Анжелой все, на что была способна его фантазия. Честно говоря, фантазия была не слишком богатой, поэтому воображаемое действие ограничилось только раздеванием до кружевных трусиков красного цвета. Раздеть Анжелу в уме оказалось очень просто – достаточно было слегка поддеть банную простыню. Когда простыня упала, пожилой ловелас насладился зрелищем великолепного молодого тела – тоже мысленно.

Алексей Иванович мучил себя попытками дозвониться каждые пять минут следующего дня. Безуспешно. Он почти отчаялся, но изгнать из воспаленного мозга светлый образ не мог. Когда супруга оторвала его от грез невинным предложением откушать цыпленка табака, он чуть не опрокинул ей на голову тарелку. «Неужели я ее потерял?» – думал Алексей Иванович. Чем дальше, тем сильнее захватывала его внезапно вспыхнувшая любовь к незнакомке. Привычная вертлявость сменилась романтической задумчивостью, в глазах появилась влажная поволока. Он хотел девушку в простыне.