С птицей на голове - Юрий Петкевич Страница 35

А в церкви собирался народ. По старинному обычаю родственники должны были исповедаться и причаститься у гроба, потом совершалась панихида. Церковный хор, чтобы никто не подслушал чужие грехи, запел рыдания. Уже не мотались перед окнами ветки деревьев, только в одном уцелела кудрявая береза у речки. Ветер заворачивал на березе матовые с изнанки листья, и, глядя на них, становилось легче на душе. Чтобы вздохнуть после исповеди, многие выходили на свежий воздух. На церковном дворе стояли качели. Нюрочка каталась на них. После того как спилили деревья, открылось небо, и на горе, на которой стояла церковь, казалось, что летаешь под облаками. Все больше собиралось народу возле качелей. Незаметно солнышко поднялось высоко. Когда исповедь закончилась, Нюрочка осталась одна во дворе кататься, а взрослые поспешили на литургию. Нюрочка ничего лучшего не знала, как кататься на качелях около церкви. Нюрочка каталась и пела. Время пролетало на качелях незаметно. Перед «Верую» и «Отче наш» выходил к воротам дядя Свечкин и, когда начинали молитвы, — звонил во все три колокольчика, а к «Отче наш» собрались к воротам пьяницы. Увидев среди них дядю Володю, Нюрочка обрадовалась. Еще до того, как появился дядя Веня, этот дядя Володя часто приходил к маме и играл с Нюрочкой, но любил выпить, а мама расстраивалась. Он и сегодня, чтобы солнце засияло ярче, с утра выпил и приволокся с друзьями на похороны, предвкушая поминки. Тут вышла из церкви мама и позвала Нюрочку, когда приехал колхозный бригадир и стал умолять пьяниц выйти на сенокос. Нюрочка спрыгнула с качелей — мама взяла ее за руку и ввела в церковь.

Перед причастием все засуетились, и сделалось страшно. Дедушка Яша еще дальше вытянулся в гробу. Нюрочка подошла к гробу и стала ожидать, когда старик оживет. И сейчас она поняла — для того чтобы дедушка ожил, его надо сначала похоронить. Нюрочка хотела закричать и заплакать, когда мама подвела ее причаститься, но не закричала и не заплакала — и этот крик остался у нее внутри жить. После причастия дали попить водички. Нюрочка закашлялась. Мама увидела у нее на лице этот крик и испугалась. Она вывела дочку на свежий воздух. Бригадир все еще уговаривал пьяниц выехать на сенокос. Подъехала из колхоза бортовая машина. Мама подошла с Нюрочкой к пьяницам и попросила дядю Володю, чтобы тот побыл с девочкой во время похорон. Дядя Володя сказал, что они едут на сенокос.

— Может, ты, Нюрочка, — подхватила мама, — поедешь с дядей Володей?

Нюрочка боялась, что закричит на кладбище, и решила поехать на сенокос. Пьяницы перелезли через борт в кузов — дядя Володя передал наверх Нюрочку, а потом сам залез. Девочка села на коленях у него, и машина поехала. По новому асфальту она катила очень быстро — ледяной ветер захлестал в лицо, и дядя Володя укрыл Нюрочку пиджаком. Дядя Володя улыбался — чем больше он пил, тем становился добрее, и девочке рядом с ним было хорошо.

Машина свернула с асфальта и бродом переехала через речку. Здесь был другой пьяный воздух и другое сияло солнце. Дядя Володя спрыгнул с борта вниз, и ему подали Нюрочку. У воды росли цветы, и девочка стала их собирать. На этом низком топком лугу увязла бы современная техника, и пьяницы взяли косы. Дядя Володя только размахнулся, как за речкой опять зазвонили в самый маленький тоненький колокольчик — дедушку Яшу вынесли из церкви. Мужики, не выпуская из рук косы, оглянулись на голую церковь — и так стояли, пока за речкой звонили в колокольчик. Это жалостливое дзинь-дзинь надрывало душу, и подступали слезы к горлу, а каково же тем, которые шли за гробом?..

Процессия вышла на лоснящийся новый асфальт, и — колокольчик отзвонил по дедушке Яше. Поднялся ветер, небо заволокло тучами, и, когда в разрывах между ними падали снопами во все стороны лучи солнца, становилось нестерпимо жарко, а потом пробирал озноб от надвигающихся мрачных теней. На кладбище батюшка еще помолился, затем гроб заколотили и опустили в могилу. Ветер развеивал с лопат песок и сыпал в глаза. Наконец поставили крест — как на сельских кладбищах ставят — в ногах. Бабушка Люба упала на холмик над могилой и напоследок всласть поплакала. Дядя Свечкин поднял ее и повел домой. И, ведя ее, чувствуя, как старуха, оставшаяся одна, прилепилась к нему, вспомнил про молодую Юльку, которую безответно любил, и горько усмехнулся над собой, понимая, что ему теперь только на бабушке Любе жениться.

Дядя Свечкин привел ее на поминки; после молитвы все засуетились за столом, будто обрадовались, похоронив дедушку Яшу. Распахнули окна — как раз начался дождь и запахло прибитой пылью, но дождь ненадолго — едва побрызгал, тучи разошлись, и — опять солнце. Дяде Свечкину наложили в тарелку еды и рюмочку налили. Он вспомнил про Юльку и выпил, не выдержал и посмотрел на нее, затем — на Ваньку, ее мужа. Они рядом не сидели, но дядя Свечкин заметил, как Ванька оглянулся на жену, а потом еще раз оглянулся. Дяде Свечкину налили вторую рюмочку, и он, когда целый день не ел, еще выпил, не закусывая.

После поминок он еле выбрался на улицу. Навстречу показались машины; впереди милицейская, и когда дядя Свечкин упал, из громкоговорителя — так что и на лугу за речкой услышали — раздалось:

— Товарищ, немедленно подымитесь!.. Товарищ!!!

Но дядя Свечкин не мог подняться, и никто ему не помог — выйдя с поминок, с изумлением все вытаращились на проносящиеся мимо черные машины с черными стеклами. Теперь понятно, зачем согнали на дорогу столько рабочих, и стало ясно, что асфальт проложили только для того, чтобы эти машины проехали. Когда все смотрели, не дыша, на них, Ванька оглянулся и взял за руку Юльку. Она вспомнила лучшее свое время с Ванькой и, не спрашивая, где он был, простила его и побежала за ним в кусты, куда он не раздумывая повлек ее, чтобы остаться наедине.

Черные машины, одна за другой, свернули с асфальта к речке и остановились возле армейской палатки с окошками. Из машин вылезли дяди в черных костюмах и стали смотреть на небо. На другом берегу пьяницы замахали усерднее косами, а бригадир подгонял их и тоже посматривал в небо. Солнце пекло нещадно. Нюрочка рвала цветы, а весь луг в цветах — девочка очень устала и расплакалась. Затарахтел над головой вертолет — его тень промелькнула через речку, и на воде от кружащихся лопастей поднялись волны. Из вертолета выбрались какие-то дяди, сразу прошли в палатку, а за ними те — из черных машин. Нюрочка все еще плакала. Она не знала, сколько проплакала, а когда дяди выбрались из палатки, один из них услышал, как девочка плачет, подошел к берегу и через речку помахал рукой. Нюрочка догадалась, что это самый главный дядя. И вот тут крик, который у нее жил внутри, вырвался наружу. Она так закричала, что личико побагровело и жилы на шейке вздулись: аааааааааа!!! Но дядя этот напился похлеще мужиков на лугу, шатался и не мог понять, чего кричит Нюрочка. Услышав, как она кричит, дядя Володя воткнул косу косьем в землю и зашагал к девочке. Самый главный на другом берегу все еще махал Нюрочке рукой, но другие дяди увели его и посадили в вертолет — никому не было дела, чего кричит маленькая девочка. Закачались кусты, и полегла трава, опять волны поднялись на речке…

Майский снег

1

С самого утра пришла Маруся.