Сделай это нежно - Ирэн Роздобудько Страница 35

Только меня не было рядом. Они, а не я (!), видели, как ты взрослеешь, как смеешься, как говоришь. Хотя все это должен был видеть я!

Затем, полностью растравив свое воображение в тупом ожидании хотя бы одного твоего звонка, я возвращался к себе – невинному, как младенец.

Твое исчезновение раздражало меня, заставляло вспомнить, что и я не пальцем деланный! И в моей жизни не так уж и мало взлетов и падений, путешествий и приключений. Но почему твое отсутствие превращает меня в тупого кретина?

Когда ты вот так исчезаешь, я убеждаюсь на сто процентов, что ты меня не любишь, и говорю себе: «Ну и не надо! Можешь не возвращаться!», а когда мы вместе – вижу, что был не прав: так, как ты, меня не любил никто.

Но почему ты исчезаешь?!

Что я знаю о тебе?

Ты говоришь отрывочно. Порой мне кажется, что ты вообще не умеешь говорить ни о чем реальном – только выдумки тебе удаются, говоришь «как по писаному»! Ты произносишь что-то закодированное, и я должен все дорисовывать в своем воображении.

Ты говоришь: «Мне было шесть. Я просидела на санках в сквере всю ночь…» И я рисую картину, как ты ждешь пьяного брата в ночном сквере, сидя на санках, и постепенно превращаешься в ледяную скульптуру, и как тебе страшно – маленькая девочка посреди ночной ледяной пустыни.

Я готов броситься туда, сквозь время, проломив его лед головой, и забрать тебя из этого проклятого сквера. Возможно, из-за таких приключений ты сейчас такая, как есть – женщина-призрак, в любой момент готовая к бегству, сотканная из дождя, в котором я нашел тебя случайно: просто просунул руку в водяной поток и вытащил такой вот улов.

Ты приходишь всегда голодная, возбужденная, взъерошенная, какая-то растрепанная, под глазами – синие тени, снимаешь туфли – они на «низком ходу», эдакие полудетские «балетки», ищешь, что бы поесть (я всегда держу для тебя в холодильнике что-нибудь вкусненькое), садишься на подоконник, жуешь и смотришь в окно. И все это так, как будто не было этой недели – целой недели! Ты даже слушать об этом не хочешь – смеешься и говоришь: «Какая еще неделя? Не выдумывай!» Говоришь так уверенно, что я даже не могу обвинить тебя во лжи! Не могу сказать, что ты маленькая лгунья, что мне трудно с тобой, что можешь исчезнуть хоть навсегда! Оставь меня, наконец, в покое!

Но я этого никогда не скажу.

Я просто спрашиваю: «Что же ты делала все эти дни?»

И ты снова удивленно пожимаешь плечами: «Кофе пила…»

Так просто: всю неделю пила кофе. И – всё!

Ты прыгаешь в постель (ко всему еще и маленькая развратница!) и говоришь:

– Ну, что там дальше?

Сама невинность. Хоть и голая. Сама голая невинность, которая любит слушать сказки.

– Дальше прошло семь лет, и они поженились.

Ты не спрашиваешь – кто. Неделя отсутствия и пребывания «не в теме» не сбила тебя с намеченного курса – ты помнишь все, лучше меня. И я должен смириться, чтобы снова не потерять тебя на целую неделю. Хочу привязать тебя к себе сказками и историями, как Шахерезада.

…Эй, ты спишь?

Ты спишь. Я так люблю, когда ты вот так засыпаешь – неожиданно и так крепко-сладко, что из твоего полуоткрытого, как у ребенка, ротика капает на мое плечо слюнка.

Люблю, как ты просыпаешься – так же неожиданно, как птичка, и сразу требуешь невероятных историй, будто твой сон был необходим для того, чтобы увидеть все то, о чем услышала. А что ты там видела сейчас?..

Я говорю тебе так долго и путано, чтобы не думать о том, о чем должен подумать серьезно и что-то решить немедленно, пока не возненавидел себя. Каждый подаренный тобой день начинается и заканчивается для меня одним и тем же вопросом. Я поставил его для себя ребром, словно загнал в собственную руку топор.

Что должен чувствовать человек, который большую часть сознательной жизни честно прожил с одной женщиной, которую уважал, ценил, которая прошла с ним определенный путь и всегда доверяла ему, как и он ей, которая была ему другом, помощницей, советчицей, поддержкой, к которой он привык, как к воздуху, которого не замечаешь…

Что должен чувствовать такой человек, совсем не похожий на повесу или вертопраха, если… Если он случайно встречает другую и влюбляется во второй раз? Нет, не во второй раз. Ложь! Впервые. Да. Что он должен чувствовать, если этот человек – я? И у меня разрывается душа – от нежности к тебе и собственной подлости по отношению к другому, но не такому «другому» человеку, как ты…

Слышишь?

Не слышишь, я молчу. Или слышишь там, где ты сейчас – на острове, или в лодке, или в лесу, или там, где на берегу моря рыдает мальчик, который не может выразить свою любовь ничем иным, как желанием рушить…

Почему ты проснулась – спи…

– Да ты так вздрогнул, что мне пришлось проснуться – я даже не знала, что сплю. Так бывает?

– У тебя все бывает. Тебе хорошо?

– Мне хорошо, когда тебе хорошо.

– Что? Как ты сказала? Можешь повторить?

– Мне хорошо, когда тебе хорошо… А что?

– Просто это – лучшая формула любви, которую я никак не мог сформулировать, а ты сделала это так легко…

– Черт возьми! Кто сюда может звонить?

– Возьми трубку и узнаешь.

– Не хочу никого слышать. И вылезать из-под одеяла тоже. Мне кажется, что вся земля превратилась в эту кровать – в ней есть все, что мне нужно: любовь и весь мир. О, ну сколько же можно?

– Возьми и скажи, что ошиблись номером…

– О’кей! Сейчас так и сделаю. Ты не забудешь, на чем остановился?

– Я могу начать с любой буквы.

– Тогда я быстро…

– Ага, а я посмотрю на тебя – только не заворачивайся в простыню!

– Маньяк! Я и не собиралась заворачиваться!

…Я ревную тебя даже к твоему детству, к старым, еще черно-белым фотографиям, на которых ты кажешься мне неземной – не такой, как другие, стоящие рядом. Твои глаза полны ожидания – в них вопросы и удивление, а в волосах поют птицы и расцветает папоротник, ты вдыхаешь воздух, а выдыхаешь его вместе с золотыми лепестками или – язычками пламени, как сказочный дракончик. Тебя окружает такая плотная аура скрытой сексуальности, никто не устоит и пяти минут, чтобы не последовать за тобой, как пес. Я был не первым псом в этой стае, но первым, для кого ты сделала исключение и оглянулась. И бросила себя всю, как кость, чтобы мне было хорошо.

Я ревную тебя не потому, что хочу унизить себя или тебя. Я знаю, что если завтра ты найдешь кого-то другого, я спрошу лишь об одном: тебе было хорошо? И если ты скажешь «да», то я обрадуюсь. Потому что эта твоя формула – наша общая формула…

– Кто это был?

– Никто. Только дыхание.

– Это звонил ветер.