Одно чудесное пари - Олег Рой Страница 35

– Ну и правильно сделала, – услышала она в ответ. Похоже, ее собеседник вообще не втекал, зачем его грузят этой историей.

– Лео, но ты бы слышал, как она плакала, когда ее забирали! Какими словами меня ругала, как кричала, что лучше умрет, чем отправится обратно в детдом…

– И что с того? – отвечал в трубке равнодушный голос. – Забей. Это что – твоя проблема?

– Ну, конечно, моя, она же из-за меня в приют отправилась! – Марго было досадно, что собеседник никак не может ее понять. – И меня теперь на стройке все ненавидят. Вот я и хотела посоветоваться с тобой… Мне кажется, я совершила ошибку…

– Ну да, налажала, – согласился Лео. – Не нужно было вообще в это ввязываться. Ты что – Красный Крест? Какое тебе дело до всяких бомжей? Ты еще бездомных собачек начни на улице подбирать.

– Лео, ну как ты не понимаешь! – Она заводилась все сильнее. – Я, когда звонила, то думала только о папе. У него из-за ребенка, проживающего на территории стройки, неприятности могли быть. И большие! Вплоть до тюрьмы. Но потом, когда все случилось, я вдруг подумала об этой девочке…

Марго замолчала, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. Но это было непросто, она сама пока не могла толком разобраться со своими эмоциями.

– Да, насчет фатера – это хреново… – согласился тем временем Лео. – Если б его посадили, тебе бы туго пришлось. Ты ж привыкла жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывать – как же без него?

– Лео, что ты несешь? – возмутилась Марго.

– Слушай, ты прости, тут Антохе от меня чего-то очень надо, – раздалось вдруг в трубке. – Я перезвоню.

Отшвырнув телефон на соседнее сиденье, Марго громко выругалась. Этот разговор вывел ее из себя, пришлось даже досчитать до ста, чтобы подавить в себе яростное желание снова позвонить Лео и заявить, что перезванивать ей не нужно, потому что людям, которые до такой степени друг друга не понимают, вообще не стоит больше общаться. Она-то ждала от него утешения, поддержки, совета – а наткнулась на глухую стену цинизма и равнодушия. Только выехав с МКАДа и повернув в сторону дома, Маргарита немного успокоилась и даже подумала, что Лео, возможно, в чем-то прав. Он же не понимает ситуации, в которой она оказалась, и всей сложности ее взаимоотношений, с одной стороны, с отцом, а с другой – с работягами на стройке. Да и не хочет понимать. Он практичен и знает, что все это временные проблемы, что минует шесть месяцев, и Марго вовсе забудет, что когда-то работала на стройке. Конечно, это так – но полгода-то еще не прошли! И сейчас ей плохо, она нуждается в совете, в помощи – а он ей ее не оказал. Лео вообще последнее время перестал ее понимать, он уверен (и не скрывает этого), что ее работа на стройке – просто блажь скучающей избалованной папиной дочки, которой все в этой жизни преподносилось на блюдечке с голубой каемочкой. Он не способен осознать, насколько для нее важно доказать отцу, что она заслуживает его уважения. Настолько важно, что она готова с утра до ночи месить грязь на этой проклятой стройке, среди немытых люмпенов с их ужасным говором, слушать, как они поливают ее грязью за спиной, и терпеть этого хама – своего начальника. Хотя сегодня, надо отдать ему должное, Боцман вел себя с ней совсем не по-хамски. Сегодня он говорил с ней так, что она впервые задумалась – похоже, он не совсем такой уж примитивный неотесанный мужлан, каким показался сначала…

Весь вечер она вела нескончаемый диалог сама с собой, в котором перепуталось все, что ее волновало, – Чуня, отец, стройка, Боцман, Лео, который звонил ей несколько раз, но Марго не стала брать трубку. Последний раз телефон зазвонил в двенадцатом часу, когда она уже собиралась спать, но это оказался не Лео, а Георгий, которому она на всякий случай сообщила свой номер.

– Чуня нашлась. Она от них сбежала, – коротко сказал он и отключился.