Апостолы игры - Тарас Шакнуров Страница 35

Завибрировал телефон Лиздейки. Каролис был готов сбросить, но увидев, что его вызывает Толстый, передумал.

– У меня в машине, в багажнике, быстро, – Толстый повесил трубку, не давая другу ответить. Лиздейка покосился на начальственного соседа:

– Я отлучусь…

Сам рассеянно кивнул, все его внимание было поглощено игрой. На поле Римлянин после передачи Ужа внёс мяч в кольцо в лучших традициях НБА. 35:45

Свисток, означающий конец второго периода, прервал игру на счете 37:49. Толстый прошел в раздевалку за несколько секунд до него. Зайдя, жестом прервал возмущение ожидающего его там Лиздейки.

– Не ссы. Ничего страшного не случится.

Каждый игрок «претендентов», переступая порог раздевалки, ловил брошенную ему тренером банку пива. Толстый стоял в центре комнаты, рядом с ним, молча, но всем своим видом выражая неодобрение, стоял К-1.

– Пейте, – сказал Довидас, и показывая пример, открыл свою банку. – Получите удовольствие.

Некоторые из игроков последовали его примеру сразу, некоторые колебались. Уж, улыбнувшись, передал свою банку Зайцу. Шмель машинально открыл, но найдя глазами Демона, скривился и опустил банку на пол.

– Я что хочу сказать… – задумчиво начал Толстый, когда все уселись и устроились на скамейках. – Вот, Каролис собрал нас в эту команду… Вы не задумывались – почему? Понятно, игроки первой величины отказались, второй – тоже. Но всё-таки… Неужели, вы думаете, нельзя было пытаться собрать команду из профессиональных баскетболистов классом пониже? Я думаю – можно. Но не только К-1 не стал этого делать, его начальство не стало. Там, в зале сидит сам Сабонис – он одобрил этот план! Почему? Да потому что это игра – это не только профессиональный спорт! Скажите, сколько из вас здесь желает сменить профессию? Я лично полностью доволен своей. Но я здесь. И Внук здесь, и AWP, среди нас есть священник и учитель, бизнесмены и мент… Извини, Кость – представитель спецслужб. Что мы все здесь забыли? Или, наоборот, о чем мы все здесь помним?

Толстый залпом допил и смял пустую жестянку в руке.

– Эта игра, эта чёртова игра – это символ всего того, чем мы гордимся. Это игра – это дух нашего детства, нашей молодости, нашего взросления и становления. Это игра – это то, что напоминает нам о лучших моментах и самых сильных переживаниях в нашей жизни, она – то, что примиряет нас с бредом политиков о независимости и происках России, со вступлением в Евросоюз, с уровнем безработицы и лицемерием правительства. Эта игра – это то, что позволяет нам жить и не ненавидеть мир вокруг нас. Это игра – это то, что позволяет нам помнить, что жизнь прекрасна. Эта игра – это единственный способ по-настоящему любить жизнь, получать удовольствие. А они, профессионалы… Они забыли об этом. Для них – это работа, деньги. Мы все видели это в прошлом году, правда? Поэтому расслабьтесь. Вы не просто умеете играть, вы помните, зачем вы это делаете! Получайте удовольствие.

Толстый достал из кармана смартфон и включил приготовленную песню. В раздевалке заиграли «Три миллиона» – песня, двенадцать лет назад ставшая символом баскетбола, символом патриотизма, просто символом всего их поколения. Вторым гимном ³⁸.

* * *

Матч завершился со счетом 83:69. После матча в раздевалку к «сборной» зашел Сам.

– Ну… – Он развел руками, – богатыри! Молодцы, мужики, так и надо. Готовьтесь к Венесуэле…

Он пожал руки обессиленным, но довольным победителям сегодняшнего матча. Последним подошел к Лиздейке.

– А ты завтра в десять – ко мне. Будем думать как тебе помочь… Всё, поздравляю с победой! – он закрыл за собой дверь, оставив в раздевалке мужскую национальную сборную Литвы по баскетболу две тысячи двенадцатого года.