Царь-оборванец и секрет счастья - Джоэл бен Иззи Страница 34

Шагая по жизни и сталкиваясь с новыми потерями, мы вспоминаем и все те, что уже достались нам когда-то. Уход Ленни пробил во мне брешь, и я болел образовавшейся пустотой. Но одновременно возникла и новая полнота: всякий раз, когда я вспоминал о нем, всплывала какая-нибудь его байка. Эти байки словно вплелись в мою личную историю, сюжетные повороты которой, как мне верилось, я наконец смог осознать. И вновь я ошибался.

В Либерии есть выражение: «Чих обратно не вчихнешь». Так же и с историей: ее не остановить, коли начал. Сказители говорят о «правиле трех»: три медведя, три сына, три желания и так далее. Видимо, мне суждено было услышать третий телефонный звонок – от третьего врача. Он прозвучал в сентябре, по стечению обстоятельств – в день моего рождения.

– Алло? Господин Сказитель? Как поживаете? – понадобилось некоторое время, чтобы узнать по акценту короля всех знатоков. Он сказал, что думал обо мне и хочет со мной повидаться. Честно говоря, несмотря на то, что он мне был симпатичен, я с радостью пожелал бы ни с одним врачом больше не встречаться до конца моих дней. Но он был совершенно непреклонен, и мы назначили встречу.

Когда я приехал к нему, он представил меня другому врачу, и тот попросил разрешения меня осмотреть. С первого же взгляда тот врач меня удивил – уж очень отличался он от любых врачей, каких мне доводилось знать. Латиноамериканец, напоминал мне кого-то, но я никак не мог вспомнить кого. Растолковывал мне все с громадным терпением, будто у него специально для этого отведено время, – редкое для врачей качество, особенно для хирургов, кем он в итоге оказался. Ощупал мне шею и заглянул в горло, как делали многие до него. Наконец произнес:

– Возможно, я мог бы помочь.

Его слова поразили меня не столько своим смыслом, сколько отсутствием высокомерия. Этот врач сказал «мог бы». И тогда я понял, кого он мне напоминает – врача! Не из тех, кого я уже встречал, а того, какого лишь воображал себе. Он рассказал о странной процедуре под названием «тиропластика»: в горло вживляют кусочек пластмассы – он его описал как детальку из «Лего» причудливой формы, – с его помощью парализованные связки опять сомкнутся в центре и вновь смогут вибрировать. Эта операция не сможет вернуть мой голосовой нерв к жизни – как и ничто другое, но звучание голоса улучшится.

– Разница в звуке может быть, – вклинился король, и получилось даже поэтично, – как между гобоем и кларнетом. У первого две трости, а у второго – одна, но из обоих можно извлечь прекрасную музыку.

И хоть я всегда любил звук кларнета и мне понравилась метафора, я устал от хирургии. Идея о навечно встроенной в мое горло детали из «Лего» тоже не показалась мне привлекательной. Несложно было представить, каково это – вернуть себе голос, поскольку только об этом я и мечтал многие месяцы. Но прежде чем предпринять следующий шаг, я захотел узнать, что будет, если операция не увенчается успехом.

Хирург кивнул. Разумеется, процедура не дает никаких гарантий. Она может улучшить ситуацию, но может и ухудшить. Если операция пройдет неудачно, я, возможно, перестану даже шептать. Сделаюсь полностью немым. Кроме этого, были еще и другие «возможные осложнения». Я вспомнил, как читал список «возможных осложнений» перед своей первой операцией, и в том списке нашел что угодно – от легкого дискомфорта до внезапной смерти. Я не просто хотел взглянуть на этот список – я желал услышать о человеке, у которого операция прошла неудачно. Он назвал мне имя другого пациента, бывшего школьного тренера по баскетболу. Так же, как и я, он потерял голос из-за паралича связок, в его случае вызванного какой-то редкой вирусной инфекцией. Он пережил такую операцию, но результаты оказались менее чем удовлетворительными.