Всем спокойной ночи - Дженнифер Вайнер Страница 34

Я не решалась спросить, почему Мишель ему не помогает. Почему не она занимается на тренажерах, не сидит в лобби, не бродит около школы в плиссированной юбке. Ответ был очевиден. Мишель — женщина, которую заметят и запомнят. А у меня талант быть невидимой, он развился за годы жизни рядом с Рейной. Я знала, как растворяться в тени, тихо стоять в углу, спрятаться за газетой, став незаметной. Просто произнесите волшебные слова: «Моя красивая дочь, Катерина», — и я сразу исчезну.

Ближе к вечеру, в пять часов я положила в конверт фотографии Мишель и человека-«Пантина» и появилась в одном из центральных городских офисов по прокату автомобилей. К шести часам я припарковалась напротив здания на Верхней Ист-Сайд и скрючилась за рулем ничем не выделяющегося автомобиля, внимательно наблюдая за входом в квартиру Мистера-«Пантина». На лоб я натянула вязаную шапочку, зимнее пальто должно было держать меня в тепле. Запаслась бутербродами с индейкой и сыром, еще у меня были две бутылки воды, пакетик чипсов и пустая пластиковая кружка на случай, если захочется пописать.

Кружка не пригодилась. Я готовилась ждать часами — всю ночь, если бы пришлось. Но дело оказалось проще выеденного яйца, я попала в корзину с первого броска.

В девять часов вечера Мишель и Трэвис, смеясь, неторопливо, рука об руку появились на улице. На ней короткое платье в черно-белую полоску, трепетавшее вокруг безупречных бедер, ни шляпы, ни пальто, ни перчаток — несмотря на холод. Может, ее согревало чувство вины.

Мистер-«Пантин» был в униформе хипстера — черный свитер с высоким воротником и черные джинсы. Я увидела, как Трэвис открыл дверь, и Мишель прошептала что-то ему на ухо, прежде чем скользнуть внутрь. Я сфотографировала все, включая тот момент, когда его рука задержалась на ее бедре.

Через два часа у меня на руках оказались два комплекта проявленных фотографий. Я оставила машину и вернулась в нашу квартиру.

Джейни поджидала меня с блюдом попкорна, холодной водкой и грейпфрутовым соком.

— Все правда, — заявила я, бросая перед ней фотографии на кухонный стол.

— Не рассказывай ему, — произнесла она.

— Я не…

— Кейт! На, — подруга протянула мне стакан, — выпей.

Джейни подвела меня к дивану.

— Сядь. Подумай о том, что я сказала. Не торопись.

Я тупо кивнула и отхлебнула из своего стакана.

— Пусть будет как будет.

— А если никак не будет?

Джейни пожала плечами, сунула фотографии в ящик стола и улыбнулась:

— У тебя всегда буду я.

За недели планирования и обсуждений наши с Джейни грандиозные планы на новогоднюю ночь были доведены до совершенства.

Модные рестораны будут переполнены, заказывать еду на дом не хотелось. А в тот единственный раз, когда я пошла с Джейни встречать Новый год в дом ее отца, я почувствовала себя настолько неуместной (плюс в два раза крупнее и беднее, чем остальные гости женского пола), что подружилась с гардеробщицей и провела весь вечер, помогая ей развешивать и подавать меха.

В этом году мы собирались пойти в «Биг Вонг» в Чайна-тауне, поесть утку по-пекински и суп с клецками. После ужина планировали отправиться в «Ло-Ки-инн» на Мотт-стрит и попеть караоке, пока на Таймс-сквер не опустится новогодний шар.

— С твоим голосом и моей хореографией мы непременно выиграем главный приз! — с надеждой воскликнула Джейни.

Я даже согласилась выучить несколько па, но жестко сказала «нет!», когда речь зашла о парике а-ля Тина Тернер. После долгих колебаний за неделю до Нового года я позвонила Эвану и пригласила присоединиться к нам.

— Звучит заманчиво, — произнес он. У него с Мишель были другие планы: ужин и танцы в шикарном и дорогущем ресторане Всемирного торгового центра.

— Желаю хорошо провести время, — сказала я.

Мы с Джейни тщательно сохранили все свои файлы в рабочих компьютерах, позвонили родителям и пожелали им счастливого Нового года. Потом Джейни затащила меня в свою спальню и вручила розовый свитер и пару сверкающих, ярко-розовых босоножек на высоком каблуке.

— Ты знаешь, что я загадала на Новый год? Чтобы ты трахнулась.

— А ты не могла, как все порядочные люди, пожелать мне похудеть килограммов на пять?

— Нет, — усмехнулась Джейни и впихнула туфли мне в руки. — Си прислал мне свою машину с шофером.

Я натянула свитер через голову, припоминая, как в последний раз Си одолжил ей кое-что, а конкретно, свою квартиру в Майами-Бич на выходные. Как потом выяснилось, Си узнал об этом постфактум.

— Нет, серьезно. Я попросила его, — подтвердила Джейни, утаскивая меня в ванную.

Я дала ей поносить ожерелье из Мурано, которое мать привезла из Италии. Она вручила мне серьги — большие кольца из платины с бриллиантами, стоившие больше, чем я могла вообразить. Мы побрызгали друг друга духами, пожелали всего самого лучшего, чокнулись дешевым шампанским — подарком от владельцев «Нью-Йорк найт» в качестве праздничного бонуса — и вышли на улицу.

К одиннадцати часам мы закончили попурри из репертуара Тины Тернер («Proud Mary» с переходом к «Private Dancer» в комплекте с Джейни в серебряном бахромчатом мини-платье плюс парик) и под бурные аплодисменты двух сотен подогретых выпивкой восторженных болельщиков сошли со сцены, потные, запыхавшиеся и богаче на пятьдесят долларов.

— Говорила тебе, что выиграем! — вопила Джейни, пока мы пробирались к своему столику через толпу, принимая рукопожатия и бокалы шампанского.

Я широко улыбалась, затем крутанулась на месте, сердито озираясь.

— Кто ущипнул меня за задницу? — крикнула я.

— Да я! — воскликнула Джейни, игриво шевеля пальцами. — С Новым годом! Я пойду попудрю носик!

Я помахала ей рукой и протиснулась через толпу к нашему столику, где ждали две рюмки водки и два стакана клюквенного сока.

— От джентльмена из бара, — пояснила официантка.

Я посмотрела туда, куда указывал ее палец, и замерла. Если мои глаза меня не обманывали, и если я не стала жертвой острой галлюцинации «пусть исполнятся мои новогодние пожелания», у бара сидел Эван Маккейн в смокинге и без галстука. Один.

— Эван!

Он был здесь, точно как я воображала. Только в мечтах он не был пьян, подумала я, увидев, как Эван, покачнувшись, встает, потом, прислонившись к барному стулу, чтобы сохранить равновесие, и дергая свой широкий пояс, пошатываясь, направляется к нашему столику. На сцене квартет из молодцев, выглядевших едва ли на возраст, когда уже продают выпивку, распевал «Ninety-Nine Luftballons». Эван снова накренился, затем выпрямился.

— Кейт, — выговорил он, пытаясь улыбнуться, и рухнул на стул.

Было ясно, что он пил весь вечер, и сомневаюсь, что в дорогом ресторане. На голову он натянул бейсболку. Пахло от него так, словно его долго вымачивали в виски. И выглядел абсолютно несчастным.