Детство комика. Хочу домой - Юнас Гардель Страница 34

— Вот как, послушаем-ка! — отвечает Бенгт.

— Возьми-ка рыбных палочек! — говорит Ритва.

— Я хочу палочки с кетчупом! — вставляет Марианна.

Ритва протягивает ей кетчуп. Марианна выдавливает на палочки целое море. Бенгт вздыхает и смотрит в сторону.

— Больше всех люблю самого себя, — начинает Юха, — потом маму, потом Марианну и, наконец, папу.

— Ну-ну, очень мило и приятно, — говорит Бенгт.

— Спасибо, — отвечает Юха и тоже выдавливает кетчупа на палочки.

Бенгт закрывает глаза, ему дурно.

— А я больше всех люблю маму! — заявляет Марианна.

— Ой, маленькая, какая та лапочка! — Ритва чмокает ее в лоб.

— Потом себя, а потом Юху… и последний папа.

— Как я люблю обедать в кругу семьи, — бормочет Бенгт.

— Ну-ну, нечего завидовать, — смеется Ритва, — вот тебе кетчуп к палочкам. Молчи и ешь!

76

Пятничный вечер перед телевизором. Бенгт и Ритва пьют водку с кока-колой. Настроение у них хорошее. Юхе разрешили готовить попкорн. Марианна забирается на колени к папе. Ритва взъерошивает Юхе волосы и говорит, что можно пойти на кухню и взять в буфете «Реми».

Через пару часов водка закончилась. Бенгт кемарит в кресле, Марианна спит, пристроившись между ним и подлокотником. У Ритвы портится настроение. Она на кого-то ругается, но непонятно — на кого. Юха внимательно смотрит «Коломбо».

Вдруг Ритва безо всякого предупреждения начинает плакать. Она плачет громко, не помня себя, почти что яростно. Юха затыкает уши. Он не хочет слышать, как плачет мама. Ему противно, что она пьяная. Он ничем не может ее утешить, потому что неправда, будто все счастье матери — это дети. Бенгт просыпается и несет наверх спящую Марианну, чтобы уложить ее в постель. Вернувшись, он выключает телевизор посреди «Коломбо» и говорит, что лучше всем пойти и лечь спать. Он гонит Юху вверх по лестнице. Ритва остается наедине с выключенным телевизором и еще долго плачет.

У нее нет на это особых причин.

77

Субботний вечер перед телевизором. Бьёрн Борг играет в теннис. Юха, преклонив колени за креслом, молится, чтобы Бьёрн Борг победил. Перед каждой подачей Юха повторяет ритуал. Если он не будет этого делать, Бьёрн Борг не выиграет.

Юха молится искренне: важно, чтобы Бьёрн Борг выиграл.

— Вот так! — восклицает Бенгт каждый раз, когда Бьёрн зарабатывает очко, как будто что-то понимает в теннисе.

И Юха, и Марианна записаны в очередь в спортивное общество Сэвбюхольма в теннисную секцию для начинающих.

Они еще долго будут стоять в этой очереди, потому что в нее записаны все, а за один раз берут только десять человек.

Однако главный идол в семье не Бьёрн Борг, а Ингемар Стенмарк.

Субботний вечер перед телевизором. Ингемар Стенмарк участвует в мировом первенстве по слалому в Альпах, первый и второй спуск. У Юхи есть лыжная шапочка, как у Стенмарка. У половины мальчиков в классе такие шапочки.

Все смотрят телевизор, когда показывают Стенмарка, даже Ритва, которая во время спуска.

Стенмарка бормочет мантру из финских ругательств.

Когда настает очередь Густаво Тэни или Пьеро Гроса — главных соперников Стенмарка, — она скандирует:

— Kaadu, saatana!

По-фински это значит «Падай, сатана тебя возьми!».

И каждая семья в полном составе сидит перед телевизором. Каждая семья в каждом доме.

Ни души не видно на дорогах, ни единой машины. В каждом доме в Сэвбюхольме включен телевизор, и в слабом свете его экрана сидят мама, папа и дети. В поезде, проносящемся мимо Сэвбюхольма, нет пассажиров, а в киоске на станции никто в это время ничего не покупает.

Сто лет назад здесь не было ничего, кроме полей и нескольких крестьянских хозяйств. Теперь здесь паутина дорог, масса частных хозяйств и домов с антеннами, устремленными во Вселенную, и далеко в космосе снуют спутники, передающие мировое первенство по слалому-гиганту, а в Италии мчится с горы Ингемар Стенмарк из шведского Тэрнебю — гордость всех шведов.

78

В Сэвбюхольме берегут маленький мирок Сэвбюхольм — рай на земле, в который переехали родители детей, чтобы обеспечить им надежное и бестревожное детство. В Сэвбюхольме сады густы и тучны, ветви фруктовых деревьев свешиваются через забор, скрывая лица сэвбюхольмцев от всего мира. В траве лежат упавшие плоды, которые никто не собирает, у стен домов цветут сирень и рододендроны.

Вокруг Сэвбюхольма — опасные районы высоток, где шайки подростков носятся по дорогам на мотоциклах, воруют детей, режут их ножами и сыплют в раны соль, чтобы жгло, как огнем. Такие истории рассказывают друг другу на школьном дворе в Сэвбюхольме.

Но у них такого не случается — где угодно, только не у них.

В Сэвбюхольме нет страдания. Там не верят в смерть.

В супермаркете «Консум» падает пожилая женщина. Вслед за ней сыплются банки с консервированными помидорами.

Целые и разбитые.

Помидоры «Эльдорадо». Дешевые.

Это инфаркт, ей нечем дышать. Тело дергается в конвульсиях, она кричит от страха. В глотке что-то булькает. Изо рта сочится слюна и кровь.

Семья Линдстрём совершает покупки. Бенгт везет в прогулочной коляске Марианну, Ритва катит тележку для продуктов. Юха идет рядом.

Эта маленькая счастливая семья приближается к больной. На них тень смерти не падает. На тележке нет вмятин, на ней нет следов крови.

— Что происходит? — спрашивает Юха, увидев тетеньку.

— Что это с тетенькой? — спрашивает Марианна.

— Ей немножко дурно, но скоро ей снова станет лучше, вот увидите! — объясняет Бенгт.

Ритва пытается пройти вместе с тележкой мимо умирающей.

— Извините! — говорит она как можно вежливее. — Извините, мне надо пройти, но мне мешает ваша рука…

Увидев, что женщина не двигается, Ритва бормочет, что это бесстыдство, затем отодвигает руку женщины левой ногой и проходит дальше.

После она с облегчением восклицает:

— Слушайте, кто хочет лимонный сыр на десерт?

Никто ни с чем не опоздал, потому что ничего не произошло, и на тележке нет вмятин, и крови на ней нет, и семья Линдстрём счастлива, как всегда.

Хороший выдался день. День лимонного сыра.

79

В школе их учат, что есть И-страны и Р-страны, но если положить денежку в копилку, то Р-странам не придется слишком долго оставаться Р-странами.

«Р» означает «развивающиеся». Все в это верят. Все дети, все мамы и папы.

И вот, когда Юхе было девять лет, наступил нефтяной кризис. Он проделал щель в сэвбюхольмской стене, и через эту щель внутрь стал просачиваться мир — темный, зловещий, совсем не такой, как рассказывали мама с папой.