Симона и Грета - Елена Доброва Страница 34

– Симона Вольдемаровна, у вас…зеленые глаза!

* * *

Поход в больницу оказался неудачным. Никита вообще-то не собирался навещать Грету в больнице, но Симона сообщила, что посещения разрешены, и не пойти уже было неудобно. Поднявшись на пятый этаж в отделение кардиологии, Никита вспомнил, что не спросил у Симоны номер палаты. Он неуверенно шел по длинному коридору, по которому прохаживались женщины в домашних халатах и мужчины в спортивных костюмах. Туда-сюда с деловым видом сновали медсестры. На него никто не обращал внимания. Где же Грета? Спрашивать у сестер ему не хотелось, а заглядывать в каждую палату… Мимо него провезли каталку, он успел заметить бледную руку, вытянутую вдоль тела, в изгибе локтя была прибинтована трубка капельницы, которую держала вторая сестра. Лица больной Никита не разглядел, лишь мелькнули светлые волосы… Это – Грета? Никита, конечно, знал, что у нее инфаркт – разрыв сердца. Но он не ожидал, что Грета может так выглядеть. Он вообще никогда не задумывался о том, как человек выглядит в больнице, во время тяжелой болезни. Мысль о том, что на каталке была Гретаа, вызвала у него ощущение болезненной брезгливости, которая сразу отозвалась слабостью в коленях. От диафрагмы к гортани поползла муть, ладони и ступни стали влажными и закоченели. Никита, не дожидаясь лифта, вышел на лестницу и, держась за перила, стал спускаться вниз. На улице он долго медленным шагом брел к метро, стараясь привести себя в норму. Он не был готов поменять романтико-эротический образ Греты, который по-прежнему занимал свое место в его любовной летописи, на видение слабой дрябловатой руки, в широкой не по размеру пройме больничной ситцевой рубашки.

* * *

Галя вошла в гостиную и от удивления открыла рот.

– Никита?! Что ты тут делаешь?

– Вообще, это не самый вежливый вид приветствия, – суховато ответила Симона.

– Нет, Никит, я очень рада тебя видеть, но это как-то неожиданно.

Никита встал из-за стола навстречу Гале, которая подошла и чмокнула его в щеку.

Меня не поцеловала, отметила Симона.

– Я зашел рассказать Симоне Вольдемаровне… я был в больнице…

– Ты? Каким образом? Когда?

– Я сказала Никите, что Грету перевели из реанимации в палату и что ее разрешили навещать.

– Понятно. И? Ты ее видел?

– Видел. Только она об этом не знает.

– Ты, что, в замочную скважину подглядывал? Или на дерево залез?

– Галя! Почему ты так разговариваешь с Никитой?

– Мам, подожди, пожалуйста. Я нормально разговариваю. Никит, а почему ты со мной не связался? Я, в отличие от мамы, бываю у Греты почти каждый день.

– А почему он должен связываться с тобой? Ты даешь визы на посещение Греты?

– Я не даю визы, но я знаю, когда и кому можно ее посещать. Например, всем своим поклонникам она категорически запретила приходить, потому что не хочет показываться перед ними не в лучшей форме. Некоторых женщин она тоже не желает видеть, чтоб не радовались.

Симона побледнела.

– Ты кого имеешь в виду?

– Ну, разных там сотрудниц…Так как же ты ее видел, что она об этом не знает?

– Понимаешь, я был в коридоре. А ее в это время провезли на каталке. С капельницей.

– Да? Когда это было?

– Сегодня около пяти, может чуть позже.

– Никитушка, друг мой! Или ты там не был, или ты ошибся.

– Ну как это не был! Я был!

– Никит, я в это время сидела у Греты, и мы разговаривали. Ни на какой каталке ее не возили. Если б ты заглянул в палату…

– А я не знал, в какой она.

– А если б ты позвонил мне…

– Галя! Оставь Никиту в покое! И меня тоже! Мы ничего плохого не имели в виду. Я не думала, что Грета никого не хочет видеть. Хотя зная Грету, можно было это предположить.

– Вот именно!

– Ну, пожалуйста, не ссорьтесь, все получилось удачно! – примирительно сказал Никита. Он был откровенно рад, что женщина с капельницей оказалась не Гретой.

– Да, Никит, действительно удачно. Ты не обижайся, ладно? И не приходи больше. Пока что.

– Хорошо, я понял. Не приду! Но ты передай ей большой привет, скажи, что мы с Симоной Вольдемаровной сидим тут, переживаем за нее. Пусть скорей приходит в форму!