Время скорпиона - Галина Лавецкая Страница 34

Одна из подруг Алины выходила замуж три раза. При чем за первого мужа – дважды. Так что в ЗАГСе побывала четыре раза, как Норик. И вот с последним мужем все было очень хорошо. Даже романтично. Алине приятно было видеть, как они всегда нежны и внимательны друг к другу. У нее с Ильей все уже было безрадостно и безнадежно. Лиза ей тогда сказала, что только в третьем браке начинаешь по-настоящему ценить и беречь семейные отношения. Накопленный опыт удерживает от ошибок. Этот прекрасный брак длился почти десять лет, а год назад все изменилось. Муж стал придирчив, резок, равнодушен. За год Лиза дошла до крайней степени нервного истощения. Хотела развестись, но не тут-то было.

Муж сообразил, что придется делить все пополам. Десять лет вместе вели сеть косметических салонов, и Лиза работала практически без выходных. Делиться ему не хотелось, проще было держать жену при себе. А командовать Лизой легко, она очень миролюбива, и ей проще подчиниться, чем вести борьбу за свои права. Так и тянется целый год от ссоры до примирения. Вот и счастливый третий брак! Нет, лучше спокойное одиночество. Как там Норик говорит? Сам себе Бетховен. Да и какое одиночество среди друзей?

Вот только Серафима поторопилась… Трудно поверить, что ее нет. Умерла, как жила, назвав полный дом гостей на Новый год. Днем позвонила бра ту, чтобы приехал пораньше, что-то она плохо себя чувствует. Когда тот приехал, было уже поздно… На плите в кастрюлях все кипело, в духовке жарился гусь, знаменитые ее пироги стояли на столе, покрытые полотенцами, а Серафимы не было… Им иногда кажется, что она сидит у себя на даче, просто давно не созванивались. Неуютно без Серафимы. Как-то сиротливо…

Невеселый тогда получился Новый год. Сидели по домам притихшие… Заехал поздравить Артем.

– Жалко Серафиму… Но что поделать, она же намного старше вас. Не расстраивайся, мам…

И уехал. Даже не посидел с ней. Не хотел портить себе праздник ее печалью. В детстве был такой добрый, ужасно забавный, с ним всегда было легко. Она вспомнила, как они придумали ковбойский танец, нарядились. Илья сидел на диване, а они лих о отплясывали перед ним. Музыка была веселая, лицо у Ильи счастливое. С какой любовью он смотрел на них…

Дети вырастают, мужья исчезают… Это нормально. Лишь бы у Артема все было хорошо. Сколько проблемных детей она видела, особенно в состоятельных семьях. А ее сын всего добился сам. Конечно, у него нет времени на телефонные звонки, но он заботится о ней. Когда Илья уехал, Артем не захотел, чтобы она жила одна в громадном доме. Настоял на продаже, сказал, что ему спокойнее, если она переедет в город. Дом было жаль, но она не возражала. Действительно, без Ильи было трудно справиться со всеми неожиданностями загородной жизни. Но после десяти лет жизни на природе трудно привыкнуть к шумному центру Москвы.

Раньше Алина после большой сделки уезжала на море в какой-нибудь хороший отель. Сейчас при каждом удобном случае ездила в Испанию, в чудную тихую деревушку на берегу. Там Артем купил дом. Купил просто так, пусть будет. Они с Кирой предпочитали дорогие отели. За два года невестка ни разу в доме не появилась. Так что Алине было предложено обживать дом, приглашать друзей, наслаждаться жизнью и не грустить о холодном Подмосковье. И она была благодарна ему за этот дом, ей там так хорошо, спокойно.

А у Нинки есть большая дача в лесу, недалеко от Москвы, места красивые… Так они и планировали: закроют свое агентство, будут летом жить на даче, а все холодное время проводить в Испании. Пить холодное розовое вино, жарить креветки на гриле, рвать мандарины в своем саду. И солнце, солнце зимой. А все грустные мысли – прочь. У нее все очень хорошо. Не надо думать об Илье, не надо вспоминать Серегу… Бедный, какая у него была улыбка…

Алина вздохнула: «Не буду думать об этом. Зачем?» Она взглянула на часы, неужели просидела в машине больше двух часов? Ну и ну! Надо ехать. Еще в шиномонтаж… Ну что, по местам боевой славы? Алина тронулась с места.

Вот он, ее переулок. Она жила сейчас совсем близко на Патриарших, но сюда давно не заглядывала. Бывший дом на месте. Вот ее окна прямо на сквер… Но сквера не было. Алина заглушила двигатель. Вместо сквера стоял забор, огораживающий стройку. На нем висел большой щит: «Строительство жилого дома ведет…»

«Точечная застройка, – подумала она, – ну что ж, правильно, земля здесь на вес золота». Но сквер было жаль. И вдруг она как будто услышала голос Сереги: «А знаешь, я никогда не целовался ночью под дождем с девушками. Даже не знал, что так бывает».

Алина посмотрела на свои окна, они были открыты. Там чья-то чужая жизнь. И ей вдруг так захотелось вернуться туда, в свою квартиру. Посидеть на кухне, большой и светлой. Как хорошо и уютно там было всем, кто приходил к ним. Тогда ведь не было дизайнерских «евроремонтов» с кухнями, больше похожими на операционную. Хром, стекло, мрамор и слишком продуманные стильные предметы декора на гладких поверхностях. Алина редко заходила в кухню – холодная, стерильная, пустая. А прежде из гостиной все равно плавно перебирались на кухню. И сидели до ночи с разговорами, смехом, молодые, веселые, любимые…

Так много лет прошло… она никогда не вспоминала. Почему сегодня?

«Алин, привет. Это я. Дома будешь? Я подъеду не уходи». И приезжал. Входил веселый, улыбающийся, беспечный…

Она вдруг увидела его лицо, глаза, улыбку… И заплакала.

Алина сидела в машине, смотрела на свои окна и плакала горько и безутешно. Так она не плакала с похорон Андрея. Кого она оплакивала сейчас? Сама не знала. Наверно, свое одиночество и одиночество своих подруг, их веселую и беззаботную молодость. Оплакивала свои потери. Прелестную, навсегда оставшуюся молодой Анюту, Андрея и его талант, Серегу с его бесшабашной добротой, Серафиму, готовую помочь в любую минуту, Илью, так нелепо исчезнувшего из ее жизни…

По стеклу застучали капли дождя. Какая-то женщина торопливо свернула в арку. Из окна вдруг вылетел конец занавески и надулся парусом. Чья-то рука втянула занавеску внутрь и захлопнула окно. Дождь усилился и заструился по лобовому стеклу. Переулок был пуст. Слезы Алины высохли. Теперь плакал дождь. Или пел. Теплый летний дождь. От угла по противоположной стороне тротуара бежали двое, парень и девушка. Не добежав до арки, спрятались под козырек подъезда соседнего дома. Козырек был узким и вряд ли мог защитить их.

Парень обнял девушку, прижал к себе, закрывая от до ждя. Она откинула голову назад, что-то сказала и засмеялась. А он стал целовать ее лицо. Они стояли обнявшись, отгородив себя от всего мира прозрачной стеной дождя. У Алины на душе было легко и спокойно, словно дождь смыл всю грусть и обиду. Взглянула еще раз на свои окна, потом на тех двоих и усмехнулась. Такое уж, видно, место – эти арбатские переулки… Всегда кто-то будет целоваться под дождем, не зная еще, что это только мгновение, счастливое мгновение.

Она повернула ключ зажигания, включила щетки и тихо, чтобы не забрызгать, проехала мимо. Пусть останутся одни в переулке.

Они и дождь.