Макаров чешет затылок - Павел Улитин Страница 34

А вот и очки. А-а. Рудек. Наконец-то. Но молод еще, то есть у своего академика, который считает его очень способным. Т. е. по лексике друзей и знакомых девушек, которых он презирает: «гениальный»! Но 2 часа просидеть-прождать? А спокойно в 121-й раз. Триумф. Я думал, я буду победитель, триумфатор, а я угроза в щель и Франц Кафка. Но он гад, конечно, чистейшей воды. Для них важна степень, до каких степеней он может дойти. Чистый читатель исчез. Отрадное явление не состоялось. Коньячные ритмы помогают оценить возвращение к носорогу. Ключ Танидзаки Дзюнъитиро у ойран. Удочка к ЧБ. «Пятая нога» туда же. Это становится просто скучно. Вы заставляете ждать самого нетерпеливого и высокомерного из ВЧ [133]. Петербург, я еще не хочу умирать. Ни к чему у меня телефонов твоих номера. Пусть себя неловко чувствует та, у которой плохая фигура. С романом в портфеле ходил по редакциям и на 5 минут был рыцарь-триумфатор на колеснице. А он разве? Она сама пришла? Простая случайность. Опять не утерпел и выдал кучу имен. Зато – что?

на полях уже написанной книги

2

Разрезать – в такой манере, но потом вдруг на второй день: а чего резать? тут же НЕчего резать!

Так и осталось. Дед-Склероз ничем не хуже всего остального. И это еще не вызывало никаких реакций. Можно и так проявлять свою гениальную индивидуальность. От недели до «Недели», великий человек читает только «Неделю». Два рыцаря, три товарища, полтора хама в этот морозный день восемь с половиной рублей потратили в кафе. Что из них ближе? Кто их них дальше? Неизвестно. Спичка из другой коробки молчала. Приготовиться к обугливанию. Приобрела индивидуальность, сгорев на ветру. Кто же виноват? Сказка с недописанным концом нас не веселит: это же все-таки наша жизнь, а не просто сказка. Желтые спички на взгляд шведской спички /а почем нынче шведские шпайеры? дешевле финского ножа!/ ничем не различались: кто же будет их различать? Белый дом иль желтый дом: ведь других различий нету. Всю оплевывать планету. Настал тот час, когда писали в темноте. Что я ему скажу? Ч Д пулеметчику? Всю жизнь был лояльный носорог-чиновник на должности действительного статского советника. А до тайного государственного так и не дослужился. Почерк действует безусловно. Как увижу «жду писем», так душа идет ко дну. Будто вчера я просил его прислать ружье и гармонь, а он выписал для мамы газету «Беднота». Очень дорогие привычки, бросать придется. Только читабельный текст, только. И на это четырех жизней не хватит.

И на это. Монтаж хорош, ничего не скажешь.

ПРЯМОЙ ПУТЬ ЧЕРЕЗ ИСКРИВЛЕННОЕ ПРО-

странство

Читай, Емеля, етвоюя

«Неделюя».

21.1.67 [134]