Считанные дни - Хуан Мадрид Страница 34

Антонио услышал звук шагов и откинул с окна занавеску, пытаясь различить в саду фигуру Эммы, но при тусклом свете фонарей никого не увидел. Он опустил занавеску и сел на софу.

Еще когда они жили вместе, Эмма записалась на курсы актерского мастерства, которые вел американский театральный режиссер то ли арабского, то ли еврейского происхождения с трудно произносимой фамилией. По окончании занятий знаменитость завела обыкновение подвозить Эмму домой в своей машине и целовать ее на прощание. Вскоре дело закончилось романом.

Вероятно, с тех самых пор Эмма и драматург жили вместе, во всяком случае, так полагал Антонио, поэтому несказанно удивился, услышав одинокий стук ее каблуков по утрамбованной гравием дорожке.

Антонио ждал ее в загородном доме, расположенном на окраине небольшого населенного пункта в пятнадцати километрах от Мадрида по Валенсийскому шоссе. Они купили его на деньги тещи. Поселок окружала живая изгородь из аризоники и кипарисов, напоминая оазис среди каменистых, лишенных растительности холмов по краям автострады.

Как только стало известно о застройке нового района, они тут же решили купить загородный дом, и Эмма попросила деньги взаймы у своей матери. Антонио до сих пор помнил рекламный макет: дети, дружно взявшись за руки, шагали по тенистой аллее в направлении бассейна, обозначенного ярко-синим пятном. Кроме того, агент по продаже объяснил им, что власти всерьез подумывают об устройстве подземных туннелей, отвечающих последнему слову техники; они соединят гаражи с домами, и таким образом ни одна машина не сможет нарушить гармонию идиллического парка, предусмотренного проектом.

Именно о таком кусочке первозданной природы в двух шагах от города они мечтали.

Как и прежде, Антонио точно рассчитал время, которое ей потребуется, чтобы пересечь маленький участок земли и сунуть ключ в замочную скважину. Прошел почти год с момента его последнего появления в этом доме, и, несомненно, его присутствие будет для Эммы большим сюрпризом.

Однако Эмма не удивилась. Она как ни в чем не бывало подошла и чмокнула его в губы. Потом спросила:

— Ты ужинал?

— Нет. Я только недавно встал и еще не успел проголодаться. Пойду налью себе что-нибудь выпить, не возражаешь?

— Разумеется.

Он плеснул себе в бокал из первой попавшейся на глаза бутылки и снова сел на софу, бросив рассеянный взгляд на новую картину, висевшую на противоположной стене.

В Эмме его привлекали главным образом широкие, крутые бедра. Он сразу же обратил на них внимание, когда познакомился с ней на факультете. И всегда, что бы она ни надевала, под платьем выделялись контуры ее трусов. Сейчас он их не заметил.

— Очень рада тебя видеть, но лучше, если бы ты предупредил по телефону заранее. Я бы соорудила какой-никакой ужин, — и поскольку Антонио молчал, продолжила: — Так ты не пришел на встречу с Белен, поскольку проспал? Я правильно поняла?

— Да, проспал. Однако, по-моему, Паскуаль не больно-то заинтересован в этом интервью. Ему подавай Сепульведу. Как ты думаешь, он будет завтра в «Ханое»?

— Очень может быть… Уф! Как же я устала! Патрон заставлял нас весь день скакать по сцене и выделывать разные пируэты. Иногда мне кажется, будто нас готовят не для театра, а для цирка.

— Физические упражнения никогда не помешают, — ответил Антонио. — К тому же он свое дело знает, я прав? Ладно, оставим это. Ты прекрасно выглядишь, просто красавица, серьезно.

— Приходится за собой следить. Извини, пойду переоденусь. Как хорошо вернуться наконец домой! Загород меня настолько успокаивает, что я чувствую себя заново рожденной, честное слово. Лишь здесь дышишь чистым воздухом. Мадрид совершенно невозможен.

— У меня сохранился входной ключ, и я взял на себя смелость вторгнуться в твой дом без приглашения. Надеюсь, ты не в обиде? Выпьешь со мной?

— Не пью. Шеф категорически запретил нам алкоголь. Ничего не поделаешь, искусство требует жертв — он всегда так говорит. Если хочешь стать актером, настоящим актером, надо во всем себя ограничивать.

— Согласен. Надо себя ограничивать. Как вижу, ты продолжаешь заниматься.

— Конечно. Такое везение выпадает раз в жизни, я имею в виду нашего шефа. Он на сегодняшний день самый востребованный режиссер в мире и планирует провести мастер-класс в Лондоне, Тель-Авиве, Милане… В конечном счете весь театральный мир его буквально на руках носит. Он божествен… правда, не без некой доли занудливости. Извини, мне придется пораньше лечь спать — я просто падаю с ног. Да, вот еще! Можешь приходить, когда захочешь, только прежде позвони. Ты бог знает сколько времени не давал о себе знать. Мы же не враги. Во всяком случае, я так думаю.

Эмма показалась ему бодрой, без малейших признаков усталости. Такой он никогда не видел ее прежде: на щеках играл румянец, в глазах светились озорные искорки.

Она пела, пока раздевалась в спальне, и Антонио чуть не пошел за ней следом, чтобы посмотреть, есть ли на ней трусики. Но вовремя опомнился, сочтя свою идею не совсем удачной.

Он почувствовал нарастающее возбуждение и потрогал ширинку. У него произошла эрекция.

Возможно, теперь Эмма носила тангас, одни из тех крошечных бикини, которые не видны под одеждой: скорее всего, великому драматургу тоже по вкусу, когда женщины не надевают нижнего белья.

Лучше пресекать подобные мысли.

Антонио выпил бокал до дна и наполнил его снова. Эрекция пошла на убыль.

Из спальни все еще доносилось пение. Эмма изображала безоблачное счастье и, казалось, нарочно затягивала переодевание, так как обычно тратила на него гораздо меньше времени.

Антонио подошел к двери.

— Вообще-то я пришел взять у тебя книжку Копланса. Ты меня слышишь?

— Что ты сказал?

— Взять Копланса. Я пришел за книгой, если ты, конечно, не против.

— Книга моя. Ты сам мне ее подарил, помнишь?

— Не одолжишь мне ее на время? Очень тебя прошу.

— Ты закончил книгу для издательства брата?

— Мне осталось взять интервью у Сепульведы.

— Боюсь, Белен рассердилась на тебя за то, что ты заставил ее потерять время напрасно.

— Этой бабенке нравится быть на виду, она согласна позировать даже для такой паршивой книжки, как путеводитель.

— Ну и ладно. — Эмма зевнула. — Останешься смотреть телевизор? Я, пожалуй, пойду спать.

Антонио взял жену за руку.

— Ты помнишь Копланса? Помнишь его альбом с фотографиями пьяниц, проституток, воров? Если мне удастся сделать несколько снимков с моих соседок — они будут великолепны, и я прославлюсь не хуже Копланса. Чтобы завершить серию, мне недостает лишь заключительной фотографии. Она должна стать чем-то феноменальным, из ряда вон выходящим.