Антиквар - Марина Юденич Страница 34

— Нет, что вы. Просто машина… Пока мы все здесь — хотелось бы ее осмотреть.

— Валяйте. Если уж я пригласил вас домой, надо идти до конца, будем считать: машина — предмет интерьера.

— Спасибо.

Игорь все еще рассчитывал на недоразумение.

Дурных мыслей относительно прошлого инцидента не было — слишком убедительным и крепким было соглашение, достигнутое ночью.

Машину между тем обыскали быстро и аккуратно;

— Что в этом пакете?

— Картина.

— Боюсь, нам придется пригласить понятых.

— А домой их нельзя пригласить? Отказываться от полотна я не собираюсь.

— Мы вам верим, но — положено.

Далеко искать понятых не пришлось — два охранника, дежурившие в гараже, приблизились к машине с невозмутимыми лицами. Их можно было понять. Нейтралитет удобен для всякого случая. Как бы ни развернулись события потом.

«Душенька» была извлечена из пакета, продемонстрирована присутствующим.

Игорь Всеволодович сообщил, что картина принадлежит ему, хотя официально сделка еще не оформлена, потому как полотно находится у него менее суток.

— Это, — сказал старший из оперативников, — понятым уже не интересно. Если не передумали — приглашайте.

— Приглашаю!

В квартире, оглядевшись многозначительно, но скорее с одобрением, нежели наоборот, опера наконец персонифицировались в сознании Игоря Всеволодовича в троих вполне интеллигентных с виду молодых людей, одетых подчеркнуто небрежно, но без эпатажа.

На улице он бы принял их за компьютерщиков или мелких клерков риэлторской конторы.

— Итак, господа, вы пригласились ко мне для того, чтобы сообщить пренеприятное известие?

Операм поведение Игоря Всеволодовича импонировало. Он не впал в истерику, не стал оглушать именами высокопоставленных друзей, не хватался за телефон и даже не вспомнил про адвоката.

В итоге схожая манера общения была принята обеими сторонами.

Так было проще.

— В общем, да. Но прежде мы должны задать вам несколько вопросов.

— Тоже, возможно, пренеприятных.

— Валяйте.

— Итак, вы подтверждаете, что знакомы с Галиной Сергеевной Щербаковой?

— Подтверждаю. Я ведь уже говорил — не далее как вчера имел удовольствие приобрести у нее картину. Тогда, собственно, и состоялось знакомство. Документы не оформлены пока, тоже объяснял, но если надо — могу объяснить подробно. Знаете, ребята, я ведь не первый год занимаюсь антиквариатом — здесь нет криминала, поверьте. Странная история — это правда. Но не криминальная.

— А в чем странная?

— Это долго. Но если будете слушать, могу даже сварить кофе.

Идея попить кофе пришлась сыщикам по вкусу.

И слушали они внимательно.

А чего бы, собственно, не слушать?

История была захватывающая, даже для ушей искушенных. Для них, пожалуй, в большей степени, потому что изысканная была история, хоть и кровавая — тонкая и романтичная.

Однако ж закончилась.

— Стало быть, картину Щербакова принесла вам вчера, прямо в Центральный дом художника. На антикварный салон. И передала практически безвозмездно, руководствуясь, так сказать, благородным порывом. Картина-то, по идее, ваша. Я правильно излагаю?

— Абсолютно, но в отличие от меня — коротко.

Улыбчивый опер в этот момент шутки не принял или не заметил.

— Игорь Всеволодович, сейчас я задам вам вопрос, который уже задавал. Не удивляйтесь: в нестандартных ситуациях люди иногда путаются во времени, даже совсем недавнем. Итак, Щербакова с картиной появилась именно вчера, второго ноября, в субботу?

— Да.

— Вы категорически в этом уверены?

— Послушайте, ребята, не дебил же я! Салон работал вчера первый день. Собственно, вчера он открылся.

Понимаете? Не великое, конечно, но все же — событие.

Трудно спутать. Но может, вы уже объясните, в чем дело?

— Дело, Игорь Всеволодович, заключается в том, что второго ноября, в субботу, около десяти часов утра, Галина Сергеевна Щербакова была убита в своей квартире. Картина «Душенька», которой она очень дорожила как памятью об отце — боевом партизане. Герое Советского Союза, похищена. Такие дела, Игорь Всеволодович.

— Каком еще отце? При чем здесь партизан и Герой Советского Союза?! «Душеньку» мой отец привез из Германии, и до самой его гибели она находилась в нашем доме.

— Это, конечно, вопрос. И ответить на него, возможно, придется — ниточка, как говорится, может привести в далекое прошлое. Но — косвенный. Потому что убийство совершено в настоящем. Буквально вчера.

— И существует еще одно пренеприятное обстоятельство. Галина Сергеевна Щербакова вела дневник, очень подробный, надо сказать, так, знаете, по-стариковски: «проснулась, думала, по дороге в магазин встретила… Потом читала. Толстой иногда волнует меня, как раньше…» Так вот, в этом самом дневнике она не раз и не два — многократно упоминает о том, как вы атакуете ее с просьбой продать «Душеньку», а она все сопротивляется соблазну. И вот ведь какая незадача, Игорь Всеволодович, аккурат в среду, то бишь за три дня до смерти решилась-таки старушка расстаться с реликвией. Позвонила вам — подробно, кстати, описала ваше ликование. Вот. А встретиться договорились у нее дома, второго, в субботу. Она и про салон не забыла, написала, что вы попросили увидеться пораньше, чтобы успеть к открытию. И — похвалиться перед коллегами. Такие вот откровения… с того света.

— Бред какой-то. Полный бред. Бред. Я ничего не понимаю…

— Вот и не переживайте особо прежде времени. Случаи — они, как известно, бывают разные. А у старушек вроде нашей потерпевшей очень часто едет крыша. И далеко уезжает, должен заметить. Женщина, которая назвалась Галиной Сергеевной, вполне может оказаться преступницей, убийцей, мошенницей на доверии, вообще черт знает кем. Тогда копать нам — не раскопать.

— Но она ведь даже денег с меня не взяла!..

— О, Игорь Всеволодович! Сами знаете, где бывает бесплатный сыр. Неизвестно, в какую мышеловку вас пытаются заманить. Но как бы там ни было… И как, откровенно говоря, нам ни жаль, на данный момент вы — один из подозреваемых по делу. Потому прошу, как говорится, проследовать за нами. Не думаю, что надолго. Побеседуете со следователем, тот оформит протокол и, вероятнее всего, изберет мерой пресечения подписку о невыезде.

— Да ладно тебе человека кошмарить! Подписка, Игорь Всеволодович, можете даже не сомневаться. Так что в жизни вашей мало что изменится. Переживания, конечно, тревоги… Но если совесть чиста — простите уж за банальность, — чего колотиться-то? Ну, поговорите для собственного спокойствия с каким-нибудь адвокатом. Наверняка есть знакомые или приятели в этой сфере…