Гавайи: Миссионеры - Джеймс Миченер Страница 34

Тем же вечером Эбнер собрал в одной каюте всех миссионеров и рассказал им о договоре:

– Господь Бог нарочно удерживает этот корабль, не разрешая ему пройти дальше, чтобы проучить нас, – убедительно начал Хейл. – Но своими молитвами мы снимем это проклятье.

Правда, такое выступление показалось Джону Уипплу и не которым другим священникам самым настоящим средневековьем, и они отказались принимать участие в затее преподобного Хейла. Зато остальные тут же присоединились к молитве. Когда же она была закончена, Джон Уиппл, видимо, изменив свое мнение, попросил разрешения также помолиться, и Эбнер дал на это свое согласие.

– О Господи! Укрепи руки наших моряков, пусть станет острым их зрение, пусть удвоятся их силы! – просил Уиппл. – Господи! Сделай же так, чтобы ветер утих, а волны успокоились! Позволь нам пройти этот пролив.

– Аминь! – подхватил капитан Джандерс.

После молитвы Эбнер навестил Иерушу, которая до сих пор не могла подняться со своей койки, и, как всегда, протянул причитающуюся женщине половину банана. Когда бедняжка попыталась объяснить, что её теперь тошнит от одного только вида проклятых фруктов, Эбнер взмолился:

Сегодня вечером мы полностью доверим свою судьбу Господу. Прошу тебя, не покидай меня, мой дорогой товарищ. Если нам удастся одолеть этот самый страшный барьер на пути, то я больше никогда не буду заставлять тебя есть бананы.

– Это серьезно? Ты клянешься? – встрепенулась Иеруша.

– Да, – убедительно кивнул Эбнер. И ободренная женщина сумела справиться со своим организмом, заставив себя проглотить ненавистный плод.

* * *

В четыре часа утра команда и пассажиры встретились для того, чтобы вместе вознести молитву, и после выступлений всех по очереди миссионеров, Джандерс произнес:

– Господи, позволь нам пройти этот участок!

Часы ещё не пробили пять утра, когда Эбнер, Уиппл и шестеро их верных товарищей взялись за весла шлюпки, и очень скоро "Фетида" вышла в пролив. Когда шлюпку вернули и находящихся в ней людей подняли наверх, Эбнер объявил:

– Сегодня я хочу произнести молитву на палубе.

– Для этого вам придется привязать себя к мачте, – за ворчал Джандерс. Затем он обратился к Коллинзу: – Волны ничуть не уменьшились по высоте, но в общем море стало чуть спокойней, и к тому же на этот раз мы сможем попробовать воспользоваться ветром.

– Что же, денек выдался совсем неплохой, – после некоторых подсчетов подытожил старший помощник капитана.

– Отчаливаем! – прокричал Джандерс, и "Фетида" вы шла в открытое море, в самую свирепую его часть находящуюся к югу от Четырех Евангелистов.

Наступило время принятия решения. Два дня назад закономерным казалось оседлать волну, пользуясь ветром, дующим в корму, чтобы развить максимальную скорость и одолеть пролив. Теперь ветер изменил направление, и "Фетиде" следовало сначала развернуться, отойти немного назад, и двигаться галсами, выигрывая за раз по сотне ярдов. Самое сложное заключалось в том, что следуя северным галсом, бриг сносило в сторону, в опасную близость к скалам.

Время шло, и "Фетида" предпринимала одну безуспешную попытку за другой. Нередко, заваливаясь глубоко на борт, бриг пытался использовать свою плавучесть, но ни к чему хорошему это не приводило. Даже преподобному Хейлу становилось ясно, что их неумолимо стаскивает к острову Отчаяния, прочь от того безопасного участка, где они смогли бы миновать Евангелистов.

Час проходил за часом, а маленький отважный бриг продолжал бороться. Ему удалось проплыть целую милю, но теперь он подошел к тому месту, где океан бушевал ещё сильнее. Именно здесь воды Тихого океана проявили всю свою мощь, обрушившись на храброе судно. Дерево угрожающе трещало, мачты тревожно раскачивались, а Эбнер внимательно всматривался в нахмуренное и серьезное лицо капитана Джандерса, старающегося рассчитать скорость и направление ветра, чтобы принять правильное решение.

В три часа дня грохот на палубе стал почти невыносимым, и все те, кто не был привязан, могли быть легко смыты волнами. Эбнер опять начал молиться:

– О милостивый Боже! Позаботься о тех, кто сейчас находится внизу! Пусть воздух, который они вдыхают, покажется им приятным и свежим. – Сам преподобный Хейл физически ощущал, как отвратительно пахнет в каютах, и от всего сердца сочувствовал страдающим миссионерам.

В четыре часа, когда сумерки ещё и не думали наступать (летнее солнце в этих краях садилось лишь около десяти вечера), положение "Фетиды" стало угрожающим. Капитану Джандерсу нужно было или выходить дальше в открытое море, но тогда он не смог бы уже вернуться назад к безопасному Острову Отчаяния, или прекратить попытку прорваться через пролив сегодня. Ему очень не хотелось поворачивать назад, поскольку сейчас, как никогда раньше, казалось, что стоит кораблю про плыть совсем немного – и они победят. Шли минуты, а капитан продолжал находиться в серьезном раздумье.

– Осталось пройти всего с полмили бурного моря! – про кричал он мистеру Коллинзу.

– По-моему, даже ещё меньше, сэр.

– Вы продолжаете наблюдать за Четырьмя Евангелистами?

– Да, сэр.

– На сколько ещё румбов надо довернуть по ветру, чтобы миновать скалы?

– На три, сэр.

– Сможем ли мы удержать курс?

Это был самый сложный вопрос, и Джандерс понимал, что не должен был задавать его помощнику. Капитану просто очень хотелось соблазнить Коллинза принять это последнее решение, от которого зависела судьба корабля и всех тех, кто находился на нем. Мистер Коллинз упорно продолжал вглядываться вперед, так ничего и не ответив.

– Вы можете провести корабль по ветру на три румба, мистер Коллинз? – настаивал капитан.

– Да, сэр!

И "Фетида", продолжая стонать и поскрипывать, двинулась дальше, в самое сердце бури.

– Если мы не собьемся с курса, то сумеем обойти скалы, мистер Коллинз? – не отступал Джандерс.

– Да, сэр, если только, конечно, не собьемся с курса. Двое мужчин застыли в напряженном ожидании, следя, насколько верно "Фетида" выдерживает заданный курс. Пока что казалось, что бриг идет идеально. Так прошла минута, другая, третья. Наконец, Джандерс отдал приказ:

– Мы пойдем прямо к скалам, так что будьте готовы отвязаться и приготовьте длинные веревки.

Редко морякам приходилось выслушивать столь недвусмысленные распоряжения. Если ветер не переменится, а киль судна ни на дюйм не отклонится от курса, то бриг выбросит прямо к Евангелистам, на чем попытку прорыва в Тихий океан можно будет считать законченной. Или же, отдавшись на волю стихии, остается направиться на юг и плыть до тех пор, пока море не успокоится.

– Вот теперь настало время прочитать молитву, преподобный Хейл, донесся сквозь свист ветра до слуха привязанного к мачте Эбнера голос капитана. Священник обратился к Господу с горячей молитвой о том, чтобы ни ветер, ни нынешний курс судна ни на йоту не изменились.