Философы с большой дороги - Тибор Фишер Страница 34

Никогда прежде я еще не испытывал радостного возбуждения, охватывающего человека, когда он собирается учинить настоящий погром. Я задумался было, как бы вели себя в подобной ситуации Великие Учителя: Зороастр, Конфуций, Сократ или Иисус Христос, – но ведь ни одному из них не доводилось сжимать в руке Magnum 50, модель «Орел пустыни» (стандартное исполнение, чернение, полигональная нарезка для улучшения обтюрации пули в ствольном канале – черт возьми, когда к моим услугам приличный справочник, фотографическая память дает о себе знать!) с полной обоймой (вес 325 г, семь патронов со смещенным центром тяжести, которые, как объяснил мне Юбер, оставляют на выходе из тела такие амбразуры, что врачи, видя их, начинают нашаривать фотоаппарат)!

Как по писаному

Демокрит: «Зло незаслуженное – вдвойне зло».

Насилие часто осуждают. Но оно не так уж ужасно, если раздавить ближнего (морально или физически – не столь важно) предстоит вам. В таком случае весь процесс приобретает даже некоторую пикантность, что дает простор разнообразным объяснениям всевозрастающей популярности насилия в современном обществе.

– Шассса выммм пискзу укссскину мммыть! – объявил я.

Я не удивился, что остался не понят массами: за последние пятнадцать минут мои зубы поредели так, словно в этот промежуток времени уложились долгие годы счастливой старости, проведенные в какой-нибудь стране третьего мира, вдали от кабинетов стоматологов. Если верить моему же, не совсем четко сфокусировавшемуся в сознании отражению в зеркале, я носил темные очки – на месте глаз можно было различить лишь два темных пятна, каждое вполлица, – а губы больше всего напоминали борт надувной спасательной лодки. Это зрелище, вкупе с нарастающей болью во всем теле, не способствовало склонности к пониманию и прощению – что, впрочем, было к лучшему, ибо такого рода переживания способны лишить вас значительной доли удовольствия от предстоящего погрома.

Мимикой мне удалось заставить бармена вылезти из-за стойки и позаботиться о том, чтобы мой напарник встал на ноги...

Безуспешно пытаясь одной рукой пристроить на место разбитый слуховой аппарат, другой Юбер извлек из карманов своей бездонной куртки еще один пистолет, поменьше (заметим – при этом не менее эффективный как средство отделения души от тела), и взял роль распорядителя церемонии на себя.

К этому моменту мы уже надежно завладели вниманием зрителей, на лицах которых застыло выражение «ну-почему-сегодня-выходя-из-дому-я-не-захватил-с-собой-пистолет?!».

Юбер безуспешно возился со слуховым аппаратом. При этом даже абсолютно неискушенному в устройстве слуховых аппаратов человеку было ясно, что какое бы будущее ни ждало эти осколки, работать им уже не придется. На глазах у публики разыгрывалась пантомима «О трагическом распаде наших связей с миром».

– Эй, ты, – сказал наконец Юбер, махнув пистолетом в сторону юного художника. – У тебя было трудное детство? Неблагополучная семья? С тобой дурно обращались? Третировали? Лишили будущего?

– Да, – последовал не очень уверенный ответ.

– Хорошо, – кивнул Юбер. – Тогда начнем. Мы проведем сегодня небольшой эксперимент – это будет забавно. Вопрос первый: кто выбил зубы моему другу?

Молчание. Закоренелость во зле? Элементарное незнание? Коллективное чувство вины?

– Так вот? Доносительство у нас не в почете? Друзей не предают? Какой букет добродетелей! А ну-ка мы их испытаем!

По требованию Юбера бармен принес откуда-то молоток и горсть гвоздей.

– О'кей, объясняю, что мы будем делать. Сейчас вот этими гвоздями ты приколотишь губы наших приятелей к стойке бара. Если, как настоящий друг, ты откажешься это делать – снимаю шляпу и преклоняюсь, но не взыщи – пуля в лоб тебе обеспечена. А будешь канителиться – всажу заряд в задницу.

Наш страхолюдный облик (я напоминал родной британский флаг, каким он видится заторчавшему наркоману: мое лицо было сплошь красно-сине-бурым, Юбер же выглядел и того хуже) придал этому краткому введению в методику социологических исследований дополнительный вес. И все же, покуда Юбер объяснял художнику-самородку стоящую перед ним задачу, один из бугаев попытался было взбрыкнуть и рыпнуться на нас. Юберу ничего иного не оставалось, как прострелить ему ляжку.

– Смотри, а то весь кровью изойдешь, – предупредил Юпп верзилу.

Гвозди один за другим впивались в стойку бара. Наконец непригвожденным остался лишь юный живописец. По нему было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке – примерно так, как должен чувствовать себя человек, только что прибивший шестерых заметно превосходящих его по комплекции подчеркнуто агрессивных бугаев к трактирной стойке, выбивший им зубы молотком и расписавший физиономии голубой краской – все это во имя налаживания связей с общественностью в лице моего напарника и меня. С другой стороны, юное дарование начинало понимать, что Юпп принадлежит к числу тех людей, которые нажимают на спусковой крючок часто и с удовольствием, и эта мысль также не доставляла художнику радости.

– Прекрасно, – констатировал Юпп. – А теперь скажи, есть ли какая-нибудь причина, по которой я должен оставить тебе яйца вместо того, чтобы их отстрелить?!

– Слишком уж много женщин будет убиваться по этому поводу, – предположил художник, проявив в сложившейся ситуации некоторую, возможно даже излишнюю, бойкость.

– Извини? Не расслышал? – переспросил Юпп – спуская курок и целясь парню в промежность. – Уверен, друзья позаботятся, чтобы с тобой все было тип-топ.

– Ты страшный человек, профессор, – сделал мне комплимент Юбер, выходя из бара.

– Нннэ ууминээ ффыл писссосет.

– Был. Но знаешь ли, незаряженный пистолет не так чтобы очень опасен. Они ведь могли и врубиться... Ты просто по краю ходил...

– Ннно мыыы се ффали ссним ффсанк.

– Именно. Не пойду же я в банк с заряженным пистолетом... Мы же философы – не отморозки какие-нибудь. Что до второго – его я ношу только для самообороны.

Я помахал проезжавшему мимо такси.

– Сссосно! Ккс даансисуу!

– Время придумать новый метод? В смысле, для отхода? Блеск!

– А у фепя и фплямь Ссспиид?

– Врачам виднее. А может, это просто такое надувательство в масштабах страны. Медики, так сказать, греют руки...

* * *

На Жослин моя физиономия произвела сильное впечатление.

– Если это маскировка, она тебе удалась! Я бы ни за что тебя не узнала!

Некоторое время мы были заняты тем, что пытались найти оптимальный метод улучшить мироустройство, потом Жослин отправилась на кухню и вернулась с бутылкой «Zede» в руках.

– Можешь поздравить меня с днем рождения!

– Ну вот, а я и не знал... Явился без подарка...

– Брось. Одари меня частичкой мудрости – и все...