Йестердэй - Василий Сретенский Страница 34
Йестердэй - Василий Сретенский читать онлайн бесплатно
Название рассказа: «Хороший день».
[пауза]
Йестердэй ай десайдид то пут траст ин ю
Йестердэй ай реалайзид зет ю вил бинг ми фру
Зер айнт нафинг то хард фо май год, но
Эни проблемз зет ай хэв
Хи из грейте зен зем ол, со
Ай десайдид зет ай крайд май ласт тиэрр йестердэй.
[пауза]
– …не знаю. Первый год после школы все были еще вместе. Каждый где-то учился, но друг друга из вида не теряли. Тогда мода появилась – ходить в бары. Мы и ходили. Не каждый день конечно. Пару раз в неделю, на Новый Арбат. Там был бар «Ивушка», а почти напротив – «Валдай». И еще один у самого Садового кольца, не помню, как назывался. У нас он именовался «вагоном», потому что длинный был и узкий. Еще на улице Чернышевского, сейчас Маросейка, был бар, и все называли его «Что делать». Но чаще в «Ивушке» сидели. Там три коктейля подавали. «Шампань-коблер», «Международный», и «Привет». Орешки. А больше ни на что денег не было. Дома вот перестали друг у друга бывать, квартирки-то маленькие, родители кругом, бабушки. Почему-то от старшего поколения только по одной бабушке осталось у каждого. Ну не важно.
– А потом?
– Суп с котом. Я взбрыкнул. Бросил свой институт, ушел в армию. Ребята ко мне через год все втроем приезжали. Навестить. Я ж недалеко служил, сейчас дачи дальше от Москвы покупают. А когда вернулся, то как-то все изменилось. Никаких баров. Все по-взрослому. Ну, так казалось. В баню стали ходить. В преферанс играть. Ванька Слон тогда совсем отпал. Очень серьезным стал, экономистом-финансистом. Пару раз его и видел. Марат жениться собрался.
– А Карина?
– Карина? Нет, не помню, чтобы она с нами в баню ходила.
– Пооол, ты гонишь.
– Что ты хочешь от меня? Четверть века прошло. Я все помнить должен, что ли? А что это был за отвар?
– Какой?
– Ты меня поила каким-то отваром. У меня синяки прошли за два дня. А так не бывает.
– Бывает. Пооол. Это жидкое золото.
– Настоящее?
– Нет, конечно. Просто так называется. Кто бы ни испил из этого золотого источника, всяк ощущает обновление своей природы, истребление болезни, подкрепление крови, приток новых сил к сердцу и совершенное здоровье во всех частях тела – как внутри, так и снаружи.
– Ух, ты! А повторить сможешь?
– Легко. Кто бы ни испил из этого золотого источника, всяк…
– Стоп. Верю. Слушай, а я выпивать после этого смогу? Сто пудов. А с чего это ты забеспокоился?
– Не знаю. Посмотрел вот на тебя и подумал…
– Это комплимент или оскорбление?
– Это правда.
– Ах, так![пауза]
ТАК ЧТО ЖЕ Я ЗНАЮ ОБ АРИНЕ.
Она любит ветер и дождь. Ей нравятся овощные салаты с добавлением фруктов. Не нравится водить машину. Она никогда не злится. Ее улыбку хочется поместить в рамку. Но иногда она может взглянуть… Я видел такой взгляд только у двух человек, и то по телевизору. У Брюса Уилиса, в тот момент, когда его персонаж говорит что-то вроде: «Еще раз ударишь – убью». И у Марии Шараповой, на корте, перед подачей.
Что еще? Я тут навел справки. Она не работает в детективном агентстве «Частный случай». Там вообще женщины не работают. Она не зарегистрирована в Москве. Не получала паспорта на территории России. Поисковые системы не знают словосочетания «Арина Вармова».
Короче. Она не существует.<и что?>
Ему двадцать лет. К***** двадцать лет. Да всем им по двадцать лет. И что? Ничего. Он не видел ее три года. Два из них – служил в армии. Нельзя сказать, что, вернувшись, он не хотел ее видеть. Хотя, кто нам запретит. Не хотел. У него в те годы был любимый анекдот: Больной, сразу после операции, спрашивает: «Доктор я буду жить»? Врач, медленно закуривая: «А смысл»? Вот и здесь: ну увидит он ее…
– Ты валенок, – сказал ему Некто, – причем валенок, свалянный не на ту ногу.
Некто был его лучшим другом. Он, Некто, начал действовать. Внезапно, из ниоткуда образовалась большая компания, человек пятнадцать. Одноклассники, их новые студенческие друзья, их девушки и девушки их друзей. Всего, человек двенадцать-пятнадцать. И К*****. Они собирались у кого-нибудь дома, или на даче, если родители теряли бдительность и давали ключи.
Слушали Окуджаву, рок, джаз. Немного танцевали. Много и неумело пили. Потом им было плохо. Девушки опаивали их горячим чаем, ерошили их волосы мягкими женскими движениями, прощая заранее все их дурацкие поступки. Что поделать, все мужчины – просто дети.
Однажды кампания собралась у К*****. Настроение было элегическое, шла летняя сессия. Готовиться к экзаменам – глупо, но и не думать о них невозможно. Поэтому никаких танцев. Барды. Стихи. К***** читала Игоря Северянина. А потом приготовила всем картошку-фри. Часа в два ночи все стали ложиться. Примерно в тех местах, где кто в данный момент стоял или сидел. Так крепко, как в ту ночь он не спал, наверное, никогда в жизни.
Тем летом они стали ходить «на шашлыки». Так это называлось, хотя, чаще всего, шашлык изображали кусочки хлеба или колбасы. Возникло своеобразное разделение труда: девушки запасали бутерброды, юноши подбирали щепки, которые в исхоженном ямкинском лесу еще могли сойти за дрова. Портвейн возникал сам собой. Потом все сидели, смотрели на огонь. Вставали, уходили, возвращались. К***** садилась очень близко к огню. Так как будто только с ним и дружила. Он садился рядом.
– И что? – спросите вы. Нет? Уже не спрашиваете? Вот то-то и оно.
Впрочем, нет, кое-что следует добавить. Рядом с ним, с другой стороны, часто садилась девушка, ставшая потом его женой. О чем он тогда, конечно же, не догадывался. Да. Да. Он даже не догадывался, что эта девушка сидит рядом. Он-то в одну сторону тогда смотрел.
«Я стала женщиной по своей воле, Альвар, но, как бы то ни было, я женщина, подверженная любым настроениям; я не мраморное изваяние. Из первоначальных элементов, составляющих мировую материю, я избрала для своей телесной оболочки самый восприимчивый – иначе я осталась бы бесчувственной, ты не пробудил бы во мне влечения, и вскоре я стала бы для тебя невыносимой. Прости же, что я рискнула принять все недостатки своего пола, чтобы соединить, насколько возможно, все его прелести.
Жак Казот. Влюбленный бес.
«Так любовь наиболее страстная загорается с одного взгляда, возникая посредством одних лучей глаз, как посредством стрел разом пронизывающих все тело. Так дух и кровь любящего, будучи, таким образом пораженным, проходят таким образом в любовника и его очаровывают, что заставило сказать Лукреция в своих стихах о чарах любви: «Наша душа, пораженная любовью, тотчас чувствует ее в теле, так как почти все подвержены этой страсти, и кровь обнаружится тотчас в той части, которая была поражена, и сок или красный цвет охватит тотчас того, кто поразил, если он рядом».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments