Карт-бланш императрицы - Анастасия Монастырская Страница 34

Отпусти ему, Боже, ибо не ведает, что творит.

Петр действительно не осознавал последствий всех своих действий. Он просто играл. Только в качестве игрушки оказалось государство. Как заманчиво ощущать свою власть и безнаказанность. Одним росчерком пера он вершил чужие судьбы и менял ход истории, не догадываясь, что тем самым уже давно подписал свой смертный приговор. Чаша недовольства пусть и медленно, но все же наполнялась. Последней каплей стало еще одно публичное оскорбление Екатерины, уже из уст самого императора.

…Петр III давал парадный обед на четыреста персон по случаю ратификации мирного договора с Пруссией. Екатерина в тот день чувствовала себя особенно плохо, скрывать беременность становилось все сложнее и сложнее. Впрочем, как и скрывать свое отношение к мужу и его фаворитке. Молодая императрица натянутой струной сидела во главе стола, на другом конце — гоготал Петр, слушая непристойные шутки Воронцовой. До тонкого слуха Екатерины долетали отголоски разговоров:

— Императрица находится в самом тяжелом положении: с нею обращаются с глубочайшим презрением…

— Ей только и остается, что призвать на помощь философию.

— Стоит ли говорить, как мало это лекарство подходит к ее нраву?

— Мне кажется, что она начинает с большим нетерпением выносить поведение императора по отношению к ней.

— А поведение госпожи Воронцовой? Ее высокомерие и грубость?

— Ужасно! Госпожа Воронцова переходит всякие границы. По сути, она себя ведет не как фаворитка, а как законная супруга. Вы слышали, что император пожаловал ей сегодня орден святой Екатерины?

— Невероятно! Это знак могут получать только лица императорского дома и принцессы крови!

— Вы понимаете, что это значит?!

— Сложно себе представить, чтобы императрица, смелость и решительность которой так хорошо известны, не отваживалась бы рано или поздно на какой-нибудь крайний шаг.

— Вы думаете, она попытается сместить императора? Вряд ли… Беспомощная женщина никогда не решится на подобное.

— Как знать, ваше сиятельство, у императрицы есть друзья, готовые для нее на все, если она этого потребует.

— Но потребует ли?

Екатерина с напускным равнодушием крутила бокал с холодной водой, украдкой разглядывая лицо императора. Он изменился. И до того некрасивое одутловатое лицо подернулось теперь пленкой злобы и ненависти. Опухшее от ежедневного пьянства, оно вызывало глубокое отвращение. Больше всего Екатерина в этот момент жалела тех, кто вынужден был находиться рядом с Петром и его фавориткой. Даже дорогие духи не могли заглушить вонь, шедшую от обоих. Дашкова намедни доложила, что у Воронцовой появились вши, а тело покрыто отвратительной коростой. При мысли об этом Екатерину замутило.

Лица иностранных послов, вынужденных присутствовать на обеде, выражали целую гамму эмоций. Отнюдь не положительных. И только прусский посланник сиял как начищенный медный грош: обласканный императором, он, казалось, находил сплошное удовольствие от общения с русским государем, пусть и воняющим как последнее животное.

Петр осклабился, заметив на себе внимательный взгляд жены. И провозгласил заранее продуманный тост:

— За императорскую фамилию!

Присутствующие поднялись со своих мест:

— За императорскую фамилию!

Екатерина, Петр и Воронцова остались сидеть. По залу пронесся испуганный шепоток. Не успела императрица поставить бокал на стол, Петр подозвал к себе флигель-адъютанта Гудовича:

— Спроси у нее, — довольно громко сказал император. — Почему она не встала?

Бледный, как снег, Гудович прошел через зал и, запинаясь, передал Екатерине вопрос государя. Екатерина презрительно сузила глаза. Что он себе позволяет? Решил публично заявить, что она больше не является членом императорской фамилии?

— Передайте его императорскому величеству, что императорская фамилия состоит из государя, меня и нашего сына. Именно поэтому я сочла излишним проявлять знак уважения, о котором спрашивает государь.

Трясущийся Гудович вернулся обратно и слово в слово передал фразу императрицы. Петр побагровел, усмотрев в них намек на давние события, связанные с рождением наследника.

— Передайте ее императорскому величеству, что она дура. Принц Голштинский, мой дядя, также принадлежит к императорской фамилии и ничего, встал. Ноги не отвалились!

Гудович нехотя отправился в обратный путь. Придворные испуганно молчали. Гости еле слышно переговаривались, не в силах поверить в происходящее. Однако не успел посланник дойти до места Екатерины, как Петр вскочил и закричал на весь зал:

— ДУРА!

Желтый палец криво показывал на нее.

Воцарилась гробовая тишина.

Екатерина встала и молча вышла из-за стола, направившись к выходу.

— КУДА? — заорал Петр.

В дверях императрица царственно обернулась.

— От вас слишком дурно пахнет, ваше величество. Грязью и невоспитанностью.

И, не ожидая его ответа, она аккуратно прикрыла за собой дверь. Парадный обед был сорван. Гости торопливо расходились, чтобы разнести сплетню по Петербургу. Все только теперь и волновало, как ответит на оскорбление молодая императрица и как поступит ее супруг в ответ на "грязь и невоспитанность".

Реакция государя не заставила себя ждать. Пьяный Петр едва держался на ногах, слева его поддерживал принц Голштинский, справа — Воронцова, пребывавшая в столь же плачевном состоянии.

— Арестуй ее! — хрипел император. — Немедленно!

— Этого никак нельзя сделать, ваше величество, — пробормотал Георг Голштинский, размышляя, как дотащить государя и его фаворитку до спальни, не вызывая при этом пристального внимания со стороны иностранных делегаций.

— Па-чему?! — вскинулась пьяная Воронцова. — Она оскорбила императора и должна быть наказана! Я требую! Мы — Елизавета Вторая, божьей милостью вся Руси. Черт, опять запуталась!

Принц поднял глаза к потолку, призывая на помощь всех известных ему богов. И почему Петра угораздило выбрать себе в любовницу эту женщину, которую и женщиной-то сложно назвать?! Добро бы еще сидела в спальне, так нет, ее в политику потянуло.

Еще недавно он был уверен, что сможет управлять племянником по своему усмотрению, но просчитался: слишком быстро Петр терял человеческий облик и возможность нормально мыслить и принимать адекватные решения. Хотя будто до этого он мог это делать! Глупости, совершаемые молодым государем, были не просто чудовищными… Их последствия уже сейчас казались катастрофичными не только для всего российского государства, но и для самого Петра.

Сначала приближение прусского посланника. Государь его так возлюбил, что в приказном порядке потребовал "поиметь всех молодых фрейлин". Посол отбивался, не зная, как отказаться от царской милости, но где там! Вместе с испуганными девицами его заперли в одной комнате, а Петр прохаживался у дверей, охраняя "святость" момента. Естественно, что об этом инциденте стало известно во всех европейских государствах.