Я слишком долго мечтала - Мишель Бюсси Страница 34

По нагромождению почтовых ящиков с громкими названиями – Shrimp Music, New Vinyl Legend, Alligator Records, Deep South Sound – догадываюсь, что здесь обосновались несколько десятков мелких музыкальных агентств. Офис Улисса занимает крошечную комнатушку на первом этаже. Сразу за окном помойка и стоянка, так что стоит его открыть, как внутрь врывается оглушительный хор автомобильных гудков.

Вот и сам Улисс. Он приглашает меня войти и первым делом выключает вентилятор, который мало того что производит адский шум, так еще и взметает к потолку бумаги, раскиданные по всему столу.

– Это вы? – изумленно спрашивает он.

– Узнаёте меня?

– Ну а как же! «Метрополис», на прошлой неделе; вы еще посулили, что я буду крестным вашего первенца, как только выйдете замуж за моего юного гитариста. Помните? – И он вытирает взмокший лоб, словно температура в комнате резко подскочила. – Вы мне тогда много чего наговорили, милочка! А ведь были уже и замужней дамой, и матерью… Только не за вашим Клэптоном в кепке.

Не дожидаясь ответа, Улисс встает, открывает холодильник, приткнувшийся у окна, вынимает банку пива и предлагает мне; я отказываюсь, предпочитая воду. Он протягивает мне бутылку «Аквамантры», указывает на стул рядом со своим письменным столом, а сам садится напротив.

– Когда я подобрал вашего гитариста, у него был убитый вид. Совершенно убитый! И неудивительно – вы такая красотка, Натали… Вам сейчас сколько – лет тридцать? Тридцать пять? Что ж, для женщины возраст вполне достаточный, чтобы понимать, чего она хочет, и недостаточно солидный, чтобы отказать себе в этом. Ваш гитарист… вы на него смотрели такими жадными глазами, так цеплялись за его руку, словно боялись, что под вами вот-вот провалится пол, – close, so close to him ^[57]. Верно я говорю, Натали? И кто бы мог подумать, что у вас уже была припасена веревка, да и гвоздик в придачу?!

Отвечаю мгновенно, без паузы:

– Я ничего от него не скрыла.

Улисс одним глотком выпивает полбанки пива и продолжает – так, словно и не слышал меня:

– И в тот момент, когда вам пора было на самолет, вы не придумали ничего лучше, как разыграть из себя Золушку. Якобы потеряв сумку со всеми документами, номером телефона и адресом. Щедрая потеря, побогаче хрустального башмачка, не правда ли? И вас теперь не мучает совесть, что вы так легко его загарпунили?

На сей раз я не отвечаю, потому что даже если поклянусь, что потеряла сумку не нарочно, он мне не поверит. И все же он заронил во мне какое-то сомнение. Что, если я и правда сделала это с умыслом? Что, если…

Улисс ставит пивную банку на стол с таким стуком, что прерывает мои размышления. Потом впивается в меня взглядом, пытаясь определить, насколько я искренна.

– Ты что, и в самом деле втюрилась в этого гитариста?

Его «тыканье» застает меня врасплох, как и сам вопрос. А он при виде моей озадаченной физиономии разражается хохотом. Таким буйным, что забрызгивает слюной ближайшие к нему папки. Чем дольше я смотрю на стол, тем меньше мне верится, что такой человек мог организовать концерт «Кью» в Монреале. Наверняка занимался какими-то второстепенными делами – обеспечивал вместе с другими мелкими агентствами снабжение, питание, логистику. Наконец он успокаивается, пристально смотрит мне в глаза, и я понимаю, что ему нравится ошарашивать людей вопросами. И задавая их, и отвечая. Давай-давай, Улисс, развлекайся, не лишай себя удовольствия!

А он упорно не отводит от меня взгляда узких смеющихся глаза тучного Будды, который старается уладить жизнь тех, кто в него верует. И продолжает обращаться ко мне на «ты»:

– Ну ясное дело! Это и слепому видно! Ты влюблена по уши! Но куда это годится, красавица моя: гоняться за ним по всему свету, когда твой супруг с малышом ждут тебя в Париже?

Надеюсь, он снова сам ответит на свой вопрос, но ему надоела эта игра, и Улисс умолкает. Оторвав от стула свою грузную тушу, растворяет окно и закуривает сигарету; ее дымок смешивается с пылью и газовыми выхлопами автомобилей, застрявших в пробке на бульваре Сансет.

– У Илиана был твой адрес, но он тебе не написал. Илиан тебя хотел, но даже не попытался поиметь. А я могу поклясться, что это настоящий подвиг – удержаться в такой ситуации, при твоих-то волшебных глазах, твоей волнистой пряди, твоих аппетитных округлостях в этом облегающем костюмчике мажоретки. Но Илиан все же почему-то устоял. Отнесся к тебе с таким уважением, на какое не способен ни один мужик. Так зачем ты вернулась – чтобы снова мучить его?

Улисс отворачивается и смотрит в окно, на бульвар, снисходительно наблюдая за сумасшедшей круговертью города.

И дает мне время проанализировать ситуацию.

«Илиан тебе не написал».

Ошибаешься, Улисс, написал!

Ваш неприкаянный гитарист, который продолжает свою одиссею.

Илиан не случайно назвал это одиссеей. Тем самым он дал понять, что еще не все кончено… Что он, Ил, надеется…

Я откашливаюсь, чтобы привлечь внимание Улисса.

– А мне, наоборот, кажется, что Илиану очень хотелось, чтобы я постаралась его разыскать. И вы это знаете, я уверена!

Улисс усмехается:

– Возможно, вполне возможно, маленькая провидица. Предположим, что это так. Вам обоим взбрело в голову поиграть в кошки-мышки. Но с какой стати Улисс Лавалье должен подавать реплики в вашей трагедии, красавица моя? У меня нет ни малейшего желания изображать брата Лоренцо.

– Брата Лоренцо?..

– Того самого монаха, который пытался помочь Ромео и Джульетте. Ты же знаешь, чем это кончилось?

Улисс швыряет окурок в окно, захлопывает его, вытирает взмокший лоб и садится. А я встаю. Разглядываю жалкое помещение офиса @-TAC Prod, полки, битком набитые бумагами, обшарпанный паркет, выцветшие литографии на стенах.

– Если поможете мне, обещаю, что это принесет вам счастье.

– О-ля-ля! Счастье… даже подумать страшно!

– Вы станете великим продюсером!

Улисс одним глотком опустошает банку.

– Смеешься надо мной? Пока мне едва хватает на аренду помещения! Нас, продюсеров, не меньше двадцати в этой трехэтажной развалюхе, а в самом Лос-Анджелесе несколько тысяч, и все мечтают создать новый Вудсток или подписать контракт с новым Куртом Кобейном, и все эти «акулы бизнеса» до смерти боятся, что их сожрет более крупная рыба. Успех концерта «Кью» – всего лишь случайность, а я там был десятой спицей в колеснице. Ну-с, и что ты хочешь мне предложить?

Я импровизирую. Медленно, очень медленно достаю из кармана инуитский камешек, подаренный мне продавщицей в Монреале. Улисс скептически разглядывает его.

– Это волшебный камень! Он позволяет провидеть будущее и исправлять прошлое. Или наоборот, как пожелаешь. Мне подарил его великий эскимосский шаман, летевший в нашем самолете… гм… по делам.