Я иду тебя искать - Ольга Шумяцкая Страница 33

Я высадил Алену у ее дома, подумал, вылез из машины, и пошел за ней. Мне не хотелось оставлять ее одну. Она, казалось, не замечала меня. Мы поднялись наверх, вошли в ее квартиру. Она сразу прошла на кухню, а я, неловко потоптавшись, стащил кроссовки и сунул ноги в Гришины тапки. Но тут меня охватило такое непреодолимое тошнотворное чувство, такое бешеное отвращение, что я скинул эти чертовы тапки, схватил их и, брезгливо держа двумя пальцами на вытянутой руке, чтобы, не дай Бог, не замараться, выбежал в одних носках на лестничную клетку и бросил в мусоропровод. Вернулся в квартиру, поспешно надел кроссовки и пошел к Алене.

Она стояла посреди кухни у стола, глядела перед собой и методично помешивала ложечкой в чашке с чаем. Ее рука дрожала.

— Зачем он это сделал? — спросила она, не оборачиваясь.

Я молчал. Я не знал, зачем он это сделал.

— А ты… ты тоже думаешь, что это набор слов? — по-прежнему не оборачиваясь, сказала Алена ровным голосом.

— Нет! — выкрикнул я. — Я так не думаю!

Выкрикнул, наверное, слишком поспешно. Она вздрогнула и сгорбилась. Что-то она услышала в моих словах, чего в них не было, чего я в них не вкладывал, чего совсем не имел в виду. Я просто хотел ее разубедить. Но в моей поспешности она услышала подтверждение своим тайным страхам. Я зажал рукой рот, но было поздно.

— Не ври, — печально и чуть презрительно проговорила она. — Я тут, пока ты возился с тапками, кое-что сделала.

— Что? — шепотом спросил я, замерев от ужаса, таким мертвенно-ровным и страшным был ее голос. Я понимал, конечно, что ничего ужасного она за три минуты моего отсутствия сделать не могла, но все-таки…

— Да ничего особенного, не бойся. Подошла к компьютеру и уничтожила этот… этот… в общем, это.

В меня впустили воздух.

— Ах это… — выдохнул я и засмеялся.

— Не вышло. Не вышло. Не вышло. Ничего у меня не вышло. Ничего из меня не вышло, кроме Гришиной жены. И тут потерпела фиаско. Фиаско… — шептала Алена, и ее ложечка все сильнее и сильнее билась о стенки чашки, издавая пронзительный звук, похожий на птичий крик. И вдруг: — А что ты, собственно, смеешься?

— Ничего, — сказал я, подавляя радостный смешок. — Все в порядке. Вот, гляди. — Я вытащил из кармана ее флэшку. — Здесь все осталось. Слышишь, осталось! Хорошо, что ты мне ее дала, правда? — И я помахал перед ее лицом висящей на шнурке флэшкой.

Алена обернулась. Глаза ее сузились. Резким движением она бросилась ко мне, вырвала флэшку и побежала в комнату. Две секунды я стоял в остолбенении посреди кухни, а потом ринулся за ней. Когда я подбежал, она яростно щелкала мышкой. Я схватил ее за руку и дернул к себе. Ее пальцы сорвались с покатого бока мышки, и мой указательный непроизвольно вжался в левую кнопку. На экране появилось сообщение «Ваш документ удален».

Я уничтожил Аленину книгу.

Я все еще стоял перед компьютером, тупо глядя на эту подлую надпись и не понимая, что случилось, когда раздался Аленин голос:

— Не смотри так. Это не убийство. Всего лишь уборка в доме. Выкидываем скелеты из шкафов. Ты хороший, правда. Спасибо тебе. Но сейчас… знаешь, сейчас лучше иди домой.

Но я не хотел уходить.

— Ты долго это писала? — спросил я.

— Долго, — сказала Алена.

— Трудно? — спросил я.

— Трудно, — сказала она.

— Там, в деревне, осталась распечатка. Можно я съезжу, заберу? — спросил я.

— Нельзя, — сказала она.

— А эта женщина, бабочка, — это ты? — спросил я.

Алена слабо улыбнулась:

— Это лирическая героиня. Тебе пора.

Я подошел к ней, наклонился и дотронулся губами до ее губ. Ее губы были очень сухими И твердыми. Она подалась назад и ладонью мягко отвела мое лицо в сторону.

— В таких случаях обычно говорят: «Я не готова, еще не время, ах, как это неожиданно!» Или на худой конец: «Нам надо получше узнать друг друга». — Я попытался перевести все в шутку, чтобы скрыть неловкость, но в моих словах была горечь, и она ее услышала.

— Иди, иди, — тихо произнесла она, и я пошел.

Выйдя на лестницу, я прислонился лбом к холодной масляной стенке и так стоял довольно долго, не помню, может, минут двадцать или полчаса. В Алениной квартире зазвонил телефон. «Кто это так поздно?» — успел подумать я и тут услыхал ее голос.

— Поднимайся, — устало произнесла она.

Я быстро взбежал на один пролет вверх и спрятался в маленькой нише между окном и стеной. Лифт пошел вниз, потом наверх, загремела его железная дверь. Я слегка наклонился вперед, высунувшись из своего укрытия. У Алениной квартиры стоял Виктор. Он оглянулся, словно боялся, что за ним следят. Выражение его лица было странным, неестественным, что ли, нет, скорее несвойственным ему, каким-то неуверенным, немного жалким. Он нажал на кнопку звонка, и дверь тут же распахнулась. Алена не впустила его, а сама сделала шаг ему навстречу и оказалась на лестничной клетке. Облитые ярким светом дневных ламп, они были полностью видны мне, как будто стояли на сцене, а я сидел в театральной ложе. Виктор схватил Алену за плечи и притиснул к себе. Она обхватила его и, словно в отчаянии, вцепилась в рубашку на его спине. Он сунул свою черную бороду в ее черные волосы, и так, перепутавшись, перемешавшись, превратившись в единое косматое чудовище о четырех ногах и руках, они ввалились в квартиру.

И я понял. Поздно, но понял. Алена была тем «мотивчиком», о котором так ничего и не сказал Виктор, когда мы с Денисом спрашивали его, чего он к нам приклеился. «Ольга?» — изумлялись мы, прихлебывая пиво под красными зонтами на Страстном бульваре в виду памятника Высоцкому. Ага, Ольга. Как же…