Мы, Боги - Бернард Вербер Страница 33

Отвечаю на первый вопрос Посейдона: «Как она питается?», моя бактерия поглощает свет с помощью фотосинтеза и крошки органических молекул, оставшиеся от черновиков работ моих однокашников. Ответ на второй вопрос: «Как она размножается?* вполне прост — благодаря партеногенезу. Она делится на две новые клетки, абсолютно идентичные первой.

Я смотрю на работу Фредди Мейера, сидящего рядом со мной.

Он уже создал многоклеточное существо, похожее на водоросль. Рауль сделал очень простой вирус, способный питаться и размножаться внутри других организмов. Эдмонд Уэллс сконструировал губку, которая питается не только светом, но и газом. С помощью фильтрационной системы она переносит кислород, который до этого был ядом для любой формы жизни. Благодаря этой энергии она воспроизводит волокна, позволяющие перемещаться по поверхности. Со своей стороны, Мата Хари не стала мудрствовать. Она попросту создала сексуальность, сделав организмы, которые воспроизводятся не через деление, а через объединение двух разных творений, смешивающих свои ДНК.

— Неплохо.

— Это было не так-то просто, — признается она. — Мне пришлось пройти через фазу каннибализма. Один индивидуум поедал другого, чтобы объединить два ДНК. Я поняла, что смогу выполнить задачу в два шага: сперва слить две клетки в одну с двойным ДНК, а потом сделать третью, объединяющую обеих. — 1 + 1 = 3, — шутливо заключает Эдмонд Уэллс. Этот девиз кажется мне абсолютно правильным.

Как только появляется жизнь, 1 + 1 = 3 указывает на секрет эволюции. Проходя между учениками, чтобы проверить наши успехи, Посейдон задерживается, чтобы похвалить Мату Хари. Внезапно другие ученики прибегают, чтобы перенять эту революционную систему, позволяющую выйти из цикла самовоспроизведения и перейти к двум разным индувидуумам. Мы строим и разрушаем, улучшая свои прототипы, создавая все более сложные формы жизни. Уже есть планктон, дафнии, черви. Некоторым не терпится перейти к рыбам, но Посейдон их останавливает. Ничего с глазами, ничего со ртом. Пока что не нужно удаляться от растительного уровня. Мы остаемся на отметке «2».

Мы принимаем эти ограничения. Моя «пэнсонет-ка» — бледненький розовый водяной цветок, однако очень живучий. Он размножается очень просто благодаря системе фильтрации, которую я позаимствовал у Эдмонда Уэллса, а также изобретенному мной сексуальному механизму, направляющему гаметы в воду. Короче говоря, использует все последние достижения.

«Разорбакетка» Рауля — это анемона с длинными щупальцами. Эдмонд заботливо растит свою «уэллсетку», сиреневую водоросль, похожую на салат и снабженную наполненными воздухом капсулами, которые позволяют ей держаться на поверхности и таким образом получать больше кислорода и света. Она мне особенно нравится потому, что моя «пэнсонетка», живущая на глубине, использует только кислород, находящийся в воде, и слабый свет, отфильтрованный верхними слоями моря.

Мата Хари смоделировала «хариетку», простой красный цветок, прикрепленный к почве, который переваливается с боку на бок. Его сердце регулярно выплевывает в воду гаметы, которые, встречаясь с другими, дают начало новым растениям. Те тоже начинают размножаться в примитивном океане, и я замечаю, что благодаря наличию пола все они не одинаковы и по-своему приспосабливаются к месту, где растут.

Гюстав Эйфель создал поразительно красивое творение. Его коралловая структура растет совмещая в себе минерал и растение, а розовато-оранжевый цвет сияет в темно-синей морской воде. Более скромный Фредди Мейер придумал пену небесного цвета, прозрачную и тонкую, которая прикрепляется к скалам, окрашивая их в бирюзовый цвет. Куст с мягкими черными и желтыми ветками Сары Бернар очень красив, но у него проблемы с размножением.

Вокруг изобилие растений. Здесь больше ста пятидесяти разных видов, некоторые из них не принадлежат никому из учеников. Возможно, они возникли спонтанно. Посейдон советует, что не нужно недооценивать растения, поскольку они, несмотря на то что неподвижны, обладают большой властью.

— Вспомните, — говорит он. — В ваших последних жизнях смертных вы восхищались растениями и они влияли на ваше существование. Кофе пробуждает. Сахар из тростника или свеклы дает энергию так же, как шоколад, без которого некоторые просто не могут обходиться. Есть еще чай, табак. Ах, табак! Простой лист, но он действует на весь человеческий организм. Он вмешивается в регулирование жиров, сна, настроения… К тому же, конечно, есть растения, используемые как наркотики. Листья коки, марихуаны, конопли, мак… Растение, манипулирующее людьми, забавно, не правда ли? Сколько цивилизаций было деформировано растениями! Не стоит недооценивать масштабов эволюции, даже если сперва они кажутся очень маленькими. Тем легче вы можете попасть в ловушку.

Посейдон подергивает свою бороду, наклоняется, внимательно смотрит, делает пометки и наконец объявляет победителя. Золотой венок в виде лавровых листьев получает Бернар Палисси. Керамисту удалось создать очень компактное растение, которое быстро растет, питаясь лишь светом и несколькими химическими элементами, получаемыми из земли.

Поражение потерпел Винсент Ван Гог. Художник сделал желто-золотой водяной цветок, похожий на его знаменитые подсолнухи, но снабженный механизмом, о котором он один подумал. Это система изменения цвета, изначально предназначенная для камуфляжа, которую он быстро усовершенствовал, так что его «гогетка» меняет цвет без причины, просто для красоты.

— В природе эстетика является бесполезной роскошью, — скупо комментирует Посейдон. — На этой стадии эволюции нужно прежде всего думать об эффективности.

Некоторые художники среди учеников шепотом выражают солидарность с несчастным импрессионистом. Ван Гог не соглашается с поражением и протестует:

— Я не согласен. Целью эволюции является не эффективность, а красота. Моя «гогетка» — неошибка дебютанта. Мое произведение является порывом к совершенству, и мне жаль, что вы не способны это понять.

— Очень жаль, господин Ван Гог, — сухо отвечает бог морей, — но не вы устанавливаете правила на Олимпе. Достичь успеха здесь — значит соответствовать требованиям преподавателей, а не создавать собственные законы.

Ван Гог выхватывает крест, но группа кентавров уже наготове. У них щиты, как у прибывшего на подмогу спецподразделения полиции. Художник направляет на них свой крест, но они хорошо защищены. Тогда, видя безнадежность ситуации, он приставляет крест к собственному уху, стреляет и падает. Кентавры уносят останки. Все произошло за несколько секунд.

Обратный отсчет: 139 — 1 = 138.

Никто не пошевельнулся. Теперь мы покорились. Удивительно, как легко мы приняли «их» правила игры. Лучшим — лавровый венец, худшим — уничтожение. Мы превратились в заурядный класс учеников, озабоченных лишь тем, как сдать экзамен и не быть выгнанными.