Океан Безмолвия - Катя Миллэй Страница 33

— Тебе не надо мне доверять. Я не знаю твоих секретов.

Настя уходит, не дожидаясь моего ответа. Сегодня она сидела недолго. За те несколько минут, что она была здесь, все изменилось. Может, она решила дать мне время определиться с тем, нужно ли мне это, чем бы оно ни было. Ее секрет? Ее дружба? Ее прошлое? Может, и не нужно. Во всяком случае, я знаю, что для меня это лишнее, и, возможно, этим обстоятельством и будет продиктовано мое решение.

О ней я знаю то, что никто не знает. У меня сто лет не было секретов. Мои обстоятельства известны всем. Мама с сестрой погибли в автокатастрофе. Трагедия. У отца случился инфаркт. Умер. У бабушки рак яичников. Болезнь побеждает. Год назад в онкологическую эстафету включился и дед. Не знаю, может, теперь я тоже умру. Или останусь один в своем роду.

Бывают дни, когда я невольно спрашиваю себя: а будет ли мое имя когда-нибудь значить что-то еще?

Я никому о ней не скажу. Это я точно знаю. У меня к ней по-прежнему сотни вопросов, но один преследует неотступно. Почему она выбрала меня? Это очевидный вопрос, вопрос, мучивший меня несколько часов после ее ухода. Вопрос, который я не хочу задавать, потому что ответ на него, каков бы он ни был, знать не хочу. Меня он просто не интересует.

Я не разговаривал с ней уже несколько дней. Ждал ее появления вечером следующего дня. Она не пришла. И вечером следующего дня не пришла. И через день не пришла. В школе я ее видел каждый день, но она в мою сторону ни разу не взглянула. Я уж начал думать, что мне та наша встреча привиделась. Может, это как раз я чокнутый, а не она. Последние несколько дней упорно пытался убедить себя, будто рад тому, что она не приходит и что мне до нее нет никакого дела. В конце концов, разве не этого я добивался? Я спорил сам с собой, приводил разные доводы. Бесполезно.

Мне даже не представилось повода увидеть ее в воскресенье у Дрю. Ли приехала на выходные, и я был с ней. Можно подумать, что от этого мне должно быть легче; оказалось — тяжелее.

— У тебя нет акцента.

Это первое, что я ей говорю, когда она наконец-то является в мой гараж, ровно через неделю после той нашей знаменательной встречи.

— Нет.

— Я думал, ты должна говорить с акцентом. У тебя такое имя. — Мне жутко не нравится ее имя. Оно ей не подходит. Впрочем, у нее все не как у людей. Она с минуту размышляет. Я жду, что она вот-вот что-то скажет. Не тут-то было. Она просто расхаживает по моему гаражу, трогает инструменты, водит ладонями по недоделанной мебели. Меня это начинает раздражать.

— Ты русская? — спрашиваю я, надеясь отвлечь ее внимание от моих инструментов и прочего.

— Ты задавал вопросы в прошлый раз. Сегодня моя очередь. — Она не ответила на мой вопрос, но хотя бы перестала трогать мои вещи.

— Не припомню, чтобы я на это соглашался.

— А я не припомню, чтобы предоставляла тебе выбор. — И она снова бродит по гаражу. Все изучает, рассматривает, щупает. Мне так и хочется схватиться за свой пах, проверить, на месте ли мое мужское достоинство, а то мне кажется, что оно у нее в кармане, и мне необходимо его вернуть. Позабавились и будет. Одно дело, когда она сидит и наблюдает, но если она намерена устроить мне допрос, подвергнуть психоанализу, как это любят делать девчонки, я так не играю.

— Знаешь, кто любит поболтать? Дрю. Пошла бы к нему, он будет просто счастлив. — Мне необходимо уйти. Я делаю вид, будто собираюсь взять кое-что из ящика с инструментами, стоящего в другом конце помещения. Она снова усаживается на верстак и сразу начинает болтать ногами.

— Думаю, моему рту он предпочел бы найти другое применение. — В ее тоне нет и намека ни на смущение, ни на заигрывание. Она произносит это так, будто речь идет о том, чтобы помочь ему разобраться в тригонометрии.

— Ты действительно это только что сказала?

— Ну да, — спокойно отвечает она.

— Ну, если исполнишь его желание, осчастливишь его на целую неделю.

— Я могла бы и на год его осчастливить, если б захотела. — Самоуверенная девчонка. В самом деле может? Я понимаю, что мне нельзя об этом думать, вообще нельзя. Она продолжает болтать ногами, доводя меня до белого каления.

— А ты этого хочешь? — Не то чтобы я планировал это спросить. Интересно, очень будет больно, если мне отрезать язык?

— Вопросы задаю я.

— Не мне. — Вот тебе.

— Ты живешь здесь один? — Я ответил не сразу.

— Да.

— Почему тебя освободили от опеки?

— Необходимость возникла.

— Это сложно?

— Что?

— Сложно освободиться от опеки? — Я так и думал, что она спрашивает об этом. Правда.

— Нет. Поразительно просто.

Она молчит, и, как ни странно, теперь это кажется необычным. Я смотрю на нее, она, пристально, — на меня.

— Что?

— Пытаюсь понять, иронизируешь ты или нет.

— Нет. Это и правда поразительно просто. По сути, все сводится к двум вещам: возраст и деньги. Деньги важнее. Думаю, власти штата и двенадцатилетнего охотно зачислят во взрослые, если будут знать, что его содержание не будет стоить им ни цента.

— И что тебе пришлось для этого сделать? — Если у нее только такие вопросы, я на них отвечу. Пока она не касается личного, я готов рассказать все, что ее интересует. Она живет с тетей. Может, тоже хочет освободиться от опеки? Хотя ей почти восемнадцать, скоро и так официально станет совершеннолетней. Мы с дедушкой урегулировали этот вопрос еще год назад, как только он узнал, что смертельно болен.

— Заполняешь бумаги, предоставляешь документы, что тебе как минимум шестнадцать и ты располагаешь финансовыми средствами на собственное содержание. Потом твой опекун подписывает нужные бумаги, твое дело по-быстрому рассматривается — и все, ты сам себе хозяин.

Она кивает, словно мое объяснение ее удовлетворило. Про деньги не спрашивает. Может, воспитание не позволяет.

— Кто твой официальный опекун? — Интересный вопрос, но отвечать на него я не стану. Пусть у других спрашивает. Мою историю знают все, кому не лень, но, думаю, пока еще мне нечего опасаться. Она, конечно, узнает — и довольно скоро. Не сегодня завтра правда ей откроется — я на сей счет не обольщаюсь. Но приятно, что есть на свете человек, который находится в неведении относительно подробностей моей трагедии. По крайней мере, пока.

— А тебе что за дело?

— Просто подумала, может, это тот человек, что навещал тебя в воскресенье. Дрю сказал, у тебя гости; поэтому ты не пришел на ужин. — У меня были гости, но, конечно же, не мой дед. Однако тему Ли я с ней обсуждать не стану. Ни сейчас, ни вообще.

— Друг один приезжал. — Я ожидаю нового потока вопросов, но она больше ни о чем не спрашивает. У меня к ней тоже немало вопросов, однако, похоже, она уже выговорилась, и, боюсь, если я сейчас стану настаивать на продолжении беседы, мне придется об этом пожалеть.