Всего один день - Гейл Форман Страница 33

— Завтра суббота, Эллисон. К тому же я знаю твое расписание. У тебя все занятия только с утра.

Естественно, мама знает мое расписание. Она же буквально является его автором. Все занятия с утра, поскольку она сказала, что там будет меньше народу и мне достанется больше внимания, а потом еще целый день впереди, чтобы заниматься самостоятельно. Или, как показывает практика, чтобы спать.

Повесив трубку, я сую будильник в стоящую в шкафу коробку, беру печенье и выхожу в гостиную, где остальные соседки уже начали распивать пиво. Все нарядные и куда-то собираются.

Когда начался учебный год, они были в таком ажиотаже. Настоящие «Счастливые Студенты». Дженн испекла органические брауни, а Кендра нарисовала дверную табличку с нашими именами, подписав сверху: «Легендарная четверка». Кали подарила всем купоны в солярий, чтобы предотвратить неизбежное осеннее обострение.

Прошел месяц, и они втроем сплотились. А я как бельмо на глазу. Мне иногда даже хочется сказать Кендре, что я не обижусь, если она снимет старую табличку и повесит другую, с надписью «Великолепная Тройка и Эллисон».

Я выхожу, шаркая ногами.

— Вот, — говорю я, подавая Кали печенье, хотя и знаю, что она старается есть поменьше углеводов, и хотя сама больше всего на свете люблю именно черно-белое печенье. — Извини, что мама тебе звонила. Правда.

Кендра и Дженн с пониманием цокают языками, а Кали смотрит на меня, сощурившись.

— Я, конечно, не хочу показаться стервой, но мне вполне хватает и своих родоков, поня-ятно?

— У нее синдром опустевшего гнезда или что-то в том же духе, — так все время говорит папа. — Больше не повторится, — обещаю я с уверенностью, которой у меня, на самом деле, нет.

— Моя мама через два дня после моего отъезда устроила в моей комнате мастерскую, — сообщает Дженн. — По тебе хоть скучают.

— Да уж.

— Что за печенье? — спрашивает Кендра.

— Черно-белое.

— Прямо как мы, — шутит она. Она черная, то есть афроамериканка, я не знаю, как лучше говорить, а она сама использует оба слова.

— Расовая гармония печенья, — говорю я.

Дженн с Кендрой смеются.

— Идем сегодня с нами, — зовет Дженн.

— Сначала вечеринка у Хендерсона, а потом — в бар на Центральной, там вроде как очень либерально смотрят на возраст, — сообщает Кендра, скручивая в узел только что выпрямленные волосы, потом задумывается и снова распускает. — Там будет множество прекрасных особей мужского пола.

— И женского, если тебя это привлекает, — добавляет Дженн.

— Не привлекает. Ни то, ни другое.

Кали злобно ухмыляется.

— Ты, кажется, не в тот колледж поступила. В Бостоне вроде как есть католическая женская школа.

У меня сжимается в животе.

— Туда евреев не берут.

— Вы, двое, успокойтесь, — говорит Кендра. Она вечно такая дипломатка. — Ну почему бы тебе не выйти с нами на несколько часиков?

— Химия. Физика, — повисает тишина. Они все кто на гуманитарном, кто на экономе, так что при упоминании точных наук сразу стихают. — Я лучше в комнату обратно пойду. У меня там свидание с Третьим законом термодинамики.

— Звучит соблазнительно, — говорит Дженн.

Я улыбаюсь, чтобы показать, что ее шутка дошла, а потом, шаркая ногами, удаляюсь в свою комнату, как прилежная ученица беру «Основы химии», но к тому времени, как Великолепная Тройка подходит к двери, у меня веки наливаются свинцом. И я засыпаю, заваленная горой неизученной науки. Так начинается очередной уик-энд «Счастливой Студентки».