Внезапное богатство - Роберт Левелин Страница 33

– Я забрал твой костюм из химчистки, – сказал Калвиндер Баскер, входя на следующее утро в офис. Майлз посмотрел на безупречно отглаженные «Чинос» цвета хаки и чистые мокасины с кисточками своего партнера. Он ненавидел Калвиндера, ему хотелось написать об этом на стене.

Майлз заснул накануне на полу под примолкшим компьютером. Он не брился, и ему нужно было пойти в ванную. Его плечи напоминали мешки, набитые острыми камнями. Он не заметил, сколько было времени, когда он, наконец, уснул, но за окнами уже начинало светать и пробудился феноменальный предрассветный хор особенных буйных звуков центрального Лондона. Он писал и исправлял код программы почти одиннадцать часов подряд.

Майлз вылез из своего спального мешка, полностью одетый. Он снял перед тем, как забраться в него, только велосипедные туфли.

– Ты выглядишь, как покойник, – сказал Калвиндер. – Иди и побрейся в сортире. У меня тут были где-то бритвенные принадлежности.

Он открыл шкаф и вытащил мешок с принадлежностями из пластиковой корзины для мусора. Майлз купил эту корзину, чтобы держать все барахло Калвиндера в одном месте. Было время, когда его причиндалы кучами были навалены в каждом углу, занимая всякую свободную поверхность. Майлз тратил целые дни на то, чтобы разложить по местам вещи, которыми все равно ни один из них не пользовался. Калвиндер смог найти свой мешок только потому, что Майлз положил его туда.

Майлз спустился по лестнице в мужской туалет. Он посмотрелся в зеркало. Видок ужасный, даже спорить было нечего. С ним что-то произошло. Может быть, он постарел?

Когда он вернулся в офис, то чувствовал себя уже лучше. Калвиндер переписывал главную программу на съемный носитель. Майлз следил за его действиями, опасаясь, что тому может прийти в голову запустить программу. Но уже было поздно, на игрушки не было времени.

Майлз влез в свой костюм, натянул на ноги новые носки и завязал шнурки черных туфель.

– Ну вот, улучшение налицо, – сказал его коллега. – Пошли.

Калвиндер согласился отправиться пешком в торговый центр «Уайтлиз». Он понимал, что нет никакой надежды уговорить Майлза поехать на такси, но ему также не хотелось, чтобы его партнер появился там в своем облачении велосипедиста. Прогулка пешком оставалась единственным вариантом. На улице светило солнце и дул прохладный ветерок.

Через несколько минут зазвонил мобильник Калвиндера, и тот начал разговаривать, одновременно записывая контактные имена и телефоны в свою электронную записную книжку. Майлз не прислушивался к разговору. Он так часто слышал, как Калвиндер разговаривает по телефону, что воспринимал его голос просто как фон.

Они медленно шли через Гайд-парк. Калвиндер продолжал разговаривать по телефону. Наконец, когда они поравнялись с воротами, стоящими напротив Куинсуэй и уличный шум стал громче, он нажал кнопку отбоя.

– Мне очень жаль, что все между тобой и Донной пошло наперекосяк, – сказал Калвиндер. – Вот, в натуре, плохая синхронизация, напарник.

– Да уж, хорошего мало.

– Ты ведь знаешь, что я здесь ни при чем, так ведь?

– Да неужели? – спросил Майлз. Тлевшая ненависть к этому человеку полыхнула с новой силой. Ему не хотелось приободрять Калвиндера ни в коей мере. Пока они шли, Майлз ощущал легкий приступ тошноты.

– Донна тебе изменила? – спросил Калвиндер. – Я знаю, что ты уверен, будто это был я, но это не так.

– Она сказала мне, что у нее творческий кризис.

– Она тебе так сказала?

– Да. Женщина, которая пишет книжонки на пять страниц, используя десяток слов, испытывает творческий кризис. Здорово, не правда ли?

– О черт. Мне не хочется тебе это говорить, но ты мой друг…

– Говорить мне что?

– У нее нет творческого кризиса, у нее есть новый бойфренд.

– Нe может быть!

– Я думал, что это очевидно. Господи, Майлз, а чего ты еще ожидал? Ты так зажат, так замкнут. Девушкам нужно общение, Майлз.

– Но мне не удается даже пообщаться с ней, она всегда висит на телефоне. И я хотя бы не звоню в Америку своему психотерапевту во время секса. Это не нормально, скажи?

– Оба вы чокнутые, – сказал Калвиндер и тут же начал набирать на трубке номер. Он не мог без телефона, как курильщик – без сигарет. Если он сталкивался с какой-нибудь проблемой, то брался за трубку.

– Привет, это Калвиндер, сейчас одиннадцать тридцать три, я буду пару часов на выезде, потом вернусь в офис перед тем, как отправиться на встречу с людьми из «Барклайз» после обеда. Мы сможем встретиться сегодня вечером в отеле «Ковент Гарден»? Скинь мне сообщение, напиши письмо, позвони на пейджер. Салют. – Он нажал кнопку отбоя и посмотрел на Майлза.

– Это мой приятель из «Королевского банка Шотландии».

– Кто он такой? – спросил Майлз.

– Джеймс Макклинток, глава…

– Нет, тот, с кем встречается Донна?

– О, понял. Его зовут Спад.

– Спад! – вскрикнул Майлз. – Ты хочешь сказать, Спад Гиффорд?

– Да, понимаю. Немного странно, правда?

Спад Гиффорд был дружелюбным австралийским программистом, с которым они вместе работали в Сиэтле. Он уехал, чтобы начать свое дело в Сиднее, и достиг грандиозного успеха, продав через три года компанию за сумму свыше более одного миллиарда долларов. На его фоне поблек успех Майлза и Калвиндера. Все услышали про Спада Гиффорда. Ну, все, кто читает регулярно журнал «Вайэд». Но богатство не сорвало «крышу» Гиффорду. Он по-прежнему одевался, как студент, путешествовал эконом-классом и каждый день баловался программированием.

– Но разве он не в Сиднее? – спросил Майлз, когда они переходили запруженную машинами улицу.

– Сейчас – нет. Он был на той вечеринке в твоем доме, когда ты был в отъезде.

– Похоже, он – невероятно счастливый парень, а? – мрачно ухмыльнулся Майлз.

– Абсолютно точно – счастливчик. И, конечно, материально не бедствует.

– Подумать только! – сказал Майлз. – Спад Гиффорд.

– Он годами вокруг нее увивался. Они были знакомы еще до того, как Донна познакомилась с тобой.

Майлз начал переосмысливать все свои поступки. Было очевидно, что Калвиндер и Донна – просто друзья, а он все воспринял не так.

– О боже, – тихо сказал он. – Это действительно не ты, правда?

Он взглянул на сумку, в которой Калвиндер нес программу. И тут же испытал чувство, причем не из приятных. Майлз почувствовал себя, словно маленький мальчик, которого поймали в магазине на мелкой краже. Он не хотел поступать так плохо, но поступил. Он поступил, положа руку на сердце, просто скверно.