Террин из зайца - Борис Гайдук Страница 33

Болеслав… Твоя гибель была почти случайной. Зачем? Зачем так? Уже за порогом победы…

«Мясо – плотоядным оркам…»

И был бой, и было преодоление.

Орки дрались отчаянно. Две тысячи лет питались они мясом Саругона. Две тысячи лет они кормили своих детей куриным бульоном из мяса, полученного от Саругона. Им было сказано о салате Оливье, но в ответ тысячи глоток прокричали: «Мясо!»

И, взяв в войско всех мужчин старше четырнадцати лет, они пошли в бой, отчаянный и беспощадный.

Мясо. Это была самая кровопролитная битва последнего тысячелетия. Силы света и тьмы сошлись у Горгульского леса, и свет победил. Салат Оливье невозможен без мяса. Поэтому пришлось убить всех, кто мог держать оружие. Четыре меры куриного филе и четыре меры упругой постной свинины были наградой победителям.

Благородный Болеслав бросил оставшимся в живых женщинам и детям орков несколько семян сои. «Попробуйте это, – сказал он. – Это почти мясо». И женщины орков взяли сою и заменили ею мясо. Они не виноваты. Они получили то же проклятие, что и мы.

И в тот момент, когда все элементы салата оказались в руках Братства, перед их взорами встали мрачные стены Мордора.

«А всесильный майонез – властелину Мордора. Чтоб разъединить их всех и лишить их вкуса…»

Даже все собранные воедино элементы не превратятся в салат Оливье без майонеза.

Поэтому майонез Саругон оставил себе. Скоро закончится срок его хранения, и тогда салат Оливье навсегда исчезнет с лица земли. А с ним навсегда пропадет и древний праздник – Новый год. 31 декабря будет просто сменяться 1 января, как это происходит последние две тысячи лет. Но Новый год, мифический праздник, самое главное торжество Второй эпохи, исчезнет навсегда. Саругон знал это. Но знали это и Лолеан, и Гумгольф, и Валадорн.

Брать Мордор силой было бесполезно. Пришлось идти на хитрость, чудовищную, кровавую хитрость. Один из них должен был стать жертвой, пойти на верную смерть. Только так можно отвлечь Око. Вызвался Валадорн, но Геролас остановил его. «Вернуть салат предсказано тебе. Только ты можешь сделать это. Никто другой. Поэтому пойду я…»

Юный Геролас, единственный наследник трона Элендорга. Что сказать отцу?

Со скрипом опустился крепостной мост. Ворота Элендорга медленно раскрылись.

Валадорн въехал в город.

Улицы были полны народа. Видимо, башенная стража предупредила горожан о долгожданном возвращении. Люди жались к стенам домов. «Он вернулся… но он один…» – повсюду слышался шепот. Опустив голову, Валадорн ехал по узким улицам. Нужен ли эльфам салат, если их принц, их любимец Геролас, единственный наследник эльфийского трона, – мертв.

У входа в королевский замок ждал Довмар, правая рука Лолеана.

Они обнялись.

– Ты вернулся…

– Да.

– А где остальные?

– Погибли.

– И Геролас?

– И Геролас…

Довмар коротко застонал, закрыв глаза ладонью, но быстро овладел собой.

– Идем. Король ждет тебя.

Они прошли сквозь несколько сумрачных галерей. Валадорн чувствовал тяжесть дорожной сумки, хранящей в себе все элементы салата. Кроме огурцов. Огурцы все это время оставались в Элендорге. Таким ли представлял он себе возвращение? Нет, не таким.

Распахнулись двери тронного зала. Валадорн услышал, как вскрикнула Лолобриэль, через секунду увидел ее саму и отвел глаза в сторону. Сейчас она узнает о смерти брата, и смерть эта навсегда омрачит их чувства. Он не смог его уберечь и не погиб сам. Зачем все?

Валадорн прошел на середину и поклонился Лолеану.

– Что в твоей торбе, благородный Валадорн? – спросил король. – Какие элементы удалось добыть?

– Все, – ответил Валадорн. Голос его дрогнул, и, откашлявшись, он повторил: – Все, Лолеан! Оливье, король салатов, возвращается в Средиземье!

По рядам собравшихся прокатился счастливый ропот.

Лолеан резко встал с трона и сделал шаг навстречу Валадорну:

– И майонез из Мордора?

– Да. И майонез.

– Какая победа! Какая великая победа! Скорее зовите Гумгольфа!

Общий шум, все еще сдерживаемый торжественностью минуты, усилился. Лолобриэль сияла, глаза ее лучились, но в них была и тревога.

– Но твой сын погиб, – сказал Валадорн, не в силах больше нести это бремя.

– Геролас?.. – Король сделал еще один шаг вперед и пошатнулся. Довмар схватил его за руку.

– Нет!!! – Казалось, что от крика Лолобриэль взрываются цветные витражи и осколки их, звеня, падают вниз, на мраморный пол.

– Остальные тоже погибли, – договорил Валадорн. – Я остался один. Прости меня, если сможешь.

Валадорн старался не смотреть на Лолобриэль, не смотреть на лица собравшихся, не видеть этого охватившего всех горя и скорби. Почему он не погиб? За что ему эта тяжесть вины?

Лолеан закрыл лицо руками. Глухие рыдания сотрясли его тело. Плечи короля опустились, спина сгорбилась. Когда, справившись со своим горем, Лолеан отнял руки, по залу прокатился горестный ропот. Перед троном стоял дряхлый старик с дряблым безвольным лицом. Нетвердой поступью он вернулся к трону и, тяжело опираясь на подлокотник, сел. Лолобриэль бросилась к нему.

– Как он погиб? – едва слышно спросил король.

– Он погиб в Мордоре. Погиб, спасая нас. Без него не было бы майонеза. И салата тоже не было бы.

– А Болеслав?

– Назгул откусил ему голову, когда майонез был уже у нас в руках. Всего лишь на секунду ослабил он внимание, и это его погубило.

– Ригон?

– Погиб в бою с орками.

– Хоббиты?

Валадорн сглотнул слюну.

– Я не могу…

– Говори!

– Орки схватили их. Были слухи, что они… они сделали из малоросликов колбасу…

Плач и стенания разнеслись по залу.

– Колбасу, – задумчиво повторил Лолеан. – Значит, они сделали из них колбасу…

– Может быть, это и не так… Только слухи…

– Никогда! – возвысил голос король. – Никогда в память об этом злодеянии эльфы не станут класть в салат Оливье колбасу! На тысячи и тысячи лет!

Ввели Гумгольфа.

– Оливье, – бормотал старый маг, стуча посохом о пол. – Оливье! Пророчество исполнилось! Я снова попробую Оливье. Я, последний из тех, кто еще помнит его вкус… Поистине сегодня великий день…

– Сегодня действительно великий день! – звучно подхватил Лолеан. – Встретим же его подобающим образом! Принесите чашу!

Слуги внесли старинную фаянсовую чашу, в которой две тысячи лет назад Оливье в последний раз подавали к столу короля Дологора.