Взгляды на жизнь щенка Мафа и его хозяйки - Мэрилин Монро - Эндрю О'Хоган Страница 33

Русский роман лежал рядом с ней на стойке. Мэрилин подпиливала ногти, смотрела телевизор и пила — как самая обычная белая американка. Мужчина в деловом костюме поднял с пола окурок и закурил. Люди в телевизоре были одеты в толстые пальто. Изо рта Кеннеди вырывались белые облачка пара. «Человек держит в своих бренных руках силу, способную уничтожить все виды человеческой бедности и все виды человеческой жизни», — говорил он. Бокал замер в дюйме от губ Мэрилин: она заметила, как бизнесмен поднимает с пола еще один окурок. Занервничав, она обворожительно улыбнулась.

— Знаешь, Мэй, — сказала она, — мне кажется, я бы прекрасно жила на улице. В смысле как бездомная. Тебе не кажется, что я была бы очень… ну, находчивой, что ли?

— Тебе бы это быстро надоело, Мэрилин, — сказал я. Но мне понравилась идея, что моя хозяйка однажды придет в отчаяние и откажется от всех мирских благ. Прежде чем нас разлучили, я представил себе Мэрилин в образе Диогена Синопского: она сбрасывает шубку и в одних лохмотьях идет по улице под восхищенными взглядами бродячих собак.

Реймонд и Арлен, юные собачьи няньки, оказались весьма легкомысленной парочкой — красивые и наглые, они любили пиво, свитера и обжиматься в машине. Когда мы вышли на улицу, Реймонд держал в руках номер «Даллас морнинг ньюс».

— Черт знает что, — говорил он. — Подсунули нам какую-то бешеную псину. Ну и рабо-о-отка. — Он на миг оторвался от газеты.

— Ты видишь лицо той дамочки? — спросила Арлен.

— Она только по сторонам глазеет, а все дела за нее делает старушка. Думаешь, она какая-нибудь знаменитость?

— По-любому, — ответила Арлен. — Зуб даю, знаменитость. Видал, как шуба на ней сидит? Шубы только на звездах так сидят.

Реймонд вернулся к газете, а я настроился на мысли Арлен. Она шла молча и жевала резинку.

— Вот бы встретить какую-нибудь звезду! — сказала она.

— «Нью-Росс, Ирландия, — прочел вслух Реймонд. — В пятницу вечером жители этой крошечной прибрежной деревушки, где когда-то жили предки Джона Ф. Кеннеди, устроили танцы на пирсе Чарлз-стрит. Они отмечали инаугурацию возлюбленного сына деревни».

— Клево, — ответила Арлен.

— «Именно с пирса Чарлз-стрит, — продолжал читать Реймонд, — прапрадед президента Кеннеди отправился на поиски счастья в Новый Свет. В пятницу там жгли костры, устроили шествие с факелами, пели песни, плясали джигу…» — Он поднял глаза. — Что такое «джига»?

— Танец такой. Типа все ирландцы вместе танцевали.

— «…и веселились. А в час инаугурации над пирсом вместе с ирландским триколором взлетел американский флаг — поднял его Джеймс Кеннеди из Дуганстауна, четвероюродный брат нового президента».

Арлен усадила меня на заднее сиденье, рядом с динамо-машиной и грудой пустых бутылок. Я лизнул этикетку пива «Лоун стар», пожевал билет на фильм «Падение дома Ашеров», который недавно крутили в кинотеатре для автомобилистов, и сразу проникся симпатией к Реймонду и Арлен — весьма ветреное поведение с моей стороны, если учесть, что я был у них проездом. Но у нас, авантюристов, есть одно негласное правило: плут плута видит издалека. Они катили по шоссе в поисках приключений, мои лохматые собачки, мои друзья, гонимые l'esprit humain, духом человеческим. Скорей всего они и имен-то своих писать не умели, но денек в их обществе обещал быть дивным — солнце было еще высоко, и весь мир лежал у наших ног. Выяснилось, что детки очень рады возможности подзаработать (спасибо Арнольду, дядюшке Арлен, который держал агентство по решению проблем). Два дня назад они доставили два огромных мешка со льдом в похоронное бюро Дунканвилля. А вчера вечером были стаканчики: семьдесят бумажных стаканчиков понадобилось какому-то врачу, закатившему вечеринку на озере Хайленде. Но чаще всего ребята промышляли воровством — они оказались весьма беззастенчивыми и одаренными воришками. Все пиво, по-видимому, было краденое. То и дело они притаскивали из придорожных магазинчиков и аптек предметы сомнительной ценности. Арлен, к примеру, блестяще добывала всякий хлам: пластмассовые солнечные очки и всякие принадлежности для барбекю она сперва осмеивала, а потом бросала на заднее сиденье.

— Ай!

— Ох, прости, лапа! Неуклюжая я — страх. Без обид, лады?

Мы отправились на юг, в Де-Сото — совсем небольшой городок, где звон коровьих колокольчиков мешался с ревом автомобилей. Няньки посадили меня на поводок, а сами пошли на дело. Дожидаясь их возвращения, я поднял глаза и увидел пару кед, болтающихся на проводе между двумя телеграфными столбами. Из «Магазинчика хозяйственных мелочей» ухмыляющийся Реймонд приволок катушку рыболовной лески и упаковку восковых свечей, а Арлен прошвырнулась по «Бакалейной лавке миссис Галлахер», откуда стянула два журнала и пурпурный лак для ногтей. В багажнике машины было полно краденого добра, но ребята ничуть не постеснялись достать оттуда пакет с собачьим кормом, миску и покормить меня прямо на парковке. Арлен даже сходила к миссис Галлахер и попросила «водички для песика».

— Ням-ням, — сказал я. — Любая собственность — это воровство, и аллилуйя молодежи!

Никогда не забуду тот вечер в Техасе. Сперва мои няньки встретились с кучей друзей: нахальным Джойсом, безмозглой Марджи, безмозглым и сексуально озабоченным Скоттом, сексуально озабоченным зубрилой Хинтце и с Эдди Кимблом — практически психом. Реймонд вышел из машины, и все ребята высыпали нам навстречу из дома Кимбла: кто в бермудах, кто в новеньких джинсах. Мальчики несли пиво и кувшины с каким-то виноградным пойлом. Кимбл все нервничал, что ему не достанется.

— А вот это совсем другое дело! — сказал Хинтце, садясь на заднее сиденье и прихлебывая из кувшина.

— Ну?

— Да заткнись ты, Кимбл. Придет и твоя очередь. Мне надо приглядеть за этой штукой.

— Ты про собачку, что ли? — спросила Марджи.

— Нет, мисс Уродина! Я про это пойло. Его Кимбл намешал.

— Дай сюда, Хинтце!

Марджи почесала меня за ушком и взяла к себе на колени.

— Эй, Арлен! Только глянь на этого кроху. Он с вами весь день катается?

— Ага, весь день и потом всю ночь, — ответил Реймонд. Ему нравилось считать себя папочкой.

— Так не пойдет, чувак.

— А?

— Дай сюда бухло.

— А?

— Арлен, я от этой псины весь чешусь. Нельзя его где-нибудь оставить?

— Его уже оставили. С нами, — ответил Реймонд, глядя в зеркало заднего вида.

— Щас он тебе руку оттяпает, — сказал Кимбл, прикурил сигарету и безумными опухшими глазами покосился на нас с Марджи. — Злющая псина, ей-богу, а нянька из тебя никакая. Не показывай этому трусишке «летающие тарелки», а то он обделается со страху. Поняла?

— Я больше за тебя беспокоюсь, — сказала Марджи.

— Ага, давай сюда бухло, маньяк, — подхватила Арлен. Она включила радио, и все стали смеяться неизвестно над чем, накачиваясь едкой смесью из кувшина, — в салоне стояла такая духота, что с окон можно было слизывать пар. На улице было темно, верещали цикады. Гамбиты полубезумных разговоров катались по салону от стекол к сиденьям из кожзама, подростки что-то говорили, брали слова назад, щелкали пальцами в такт музыке, выплевывали сигаретный дым и краснели безо всяких причин. Потом Реймонд опустил стекло, и бесчисленные запашки стали просачиваться наружу, в деревья и освещенные дома, а голос Эдди Кокрана падал за нами на дорогу к Сидар-Хилл.