Правила Дома сидра - Джон Ирвинг Страница 33

— Точно, Гомер, не надо, — согласился д-р Кедр.

Как изменился этот мальчик! Время в приюте измеряется другими мерками. Как же он не заметил, что Гомеру уже пора бриться? Почему не научил его этому? «Раз уж я взвалил на себя эту ношу, я в ответе за все», — напомнил себе Кедр.

— У Фаззи были очень слабые легкие, Гомер, — сказал он. — Они так до конца и не расправились. Он не был защищен от дыхательных инфекций.

Гомер ничего не ответил. Он жалел, что Фаззи видел его фотографию. Он становился взрослым; в душе его шла работа, рождающая чувство ответственности. Фотография сильно разволновала Фаззи; конечно, ни Гомер, ни сам д-р Кедр не могли помочь его легким, но лучше бы он этой фотографии не видел.

— Что вы скажете малышам? — спросил Гомер.

Уилбур Кедр посмотрел на Гомера. Господи, как он любил это свое творение. Отцовская гордость мешала ему говорить. Любовь к Гомеру действовала на него, как эфир.

— А ты как думаешь, что им сказать? — ответил он на вопрос вопросом.

Гомер задумался, ему предстояло принять первое взрослое решение. В 193… году — ему немного не было шестнадцати лет. Он начал изучать медицину, когда сверстники учатся водить машину. Гомер водить еще не умел, а Уилбур Кедр так никогда и не научится.

— По-моему, — начал наконец Гомер, — малышам надо сказать то, что вы говорите всегда. Скажите, что Фаззи Бука усыновили.

Гомер менялся не по дням, а по часам. Д-р Кедр записал в «Краткой летописи»: «До чего я ненавижу отцовство! И те чувства, которые оно рождает. Они убивают объективность, перечеркивают правила честной игры. Меня огорчает, что я лишаю Гомера детства, что никогда в жизни он не был просто мальчишкой. А ведь многие сироты предпочли бы вот так лишиться детства, только бы избежать пустого, сиротского. Может, лишив его детства, я спасаю его от чего-то гораздо худшего? Черт бы побрал эти путаные ощущения отца! Родительская любовь, как облако, застит верную линию поведения». Написав эту строку, Уилбур Кедр вспомнил обманчивое облако, кокетливо обрамляющее фото дочери миссис Уиск — продукцию фотостудии начала века. И перешел к следующему абзацу, посвященному погоде и облакам (во внутренних районах Мэна погода всегда ужасна, облака в Сент-Облаке и проч.).

Взвесив совет Гомера, д-р Кедр решил ему последовать. Никакой лживой бахромы, украшающей это решение не было. И на другой день вечером он отправился в спальню мальчиков, намереваясь произнести вечернее благословение с довеском, предложенным его юным учеником. Но должно быть, из-за того, что предстояло сказать неправду, он сбился с привычной последовательности и начал не с Фаззи Бука, а с благословения.

— Спокойной ночи, принцы Мэна, короли Новой Англии, — обратился к темноте д-р Кедр; спохватившись, что говорит не то, охнул, да так громко, что один из малышей подпрыгнул на кровати.

— Что случилось? — воскликнул Лужок, которого рвало при каждой удобном и неудобном случае (но почему-то не вырвало при виде женщины, пожирающей кишки пони, хотя мутило сильно).

— Ничего страшного, — с чувством проговорил д-р Кедр, но вся спальня уже переполошилась.

В этой ожившей темноте ему предстояло сказать обычные слова о необычном.

— Давайте порадуемся за Фаззи Бука, — произнес он, нарушив порядок вечернего благословения.

В спальне воцарилась тишина, «слышно как муха пролетит», Гомер знал эту поговорку.

— Фаззи Бук нашел семью, — продолжал д-р Кедр. — Спокойной ночи, Фаззи.

Промах д-ра Кедра сгустил в спальне смутную тревогу, и Гомер сразу уловил ее.

— Спокойной ночи, Фаззи, — уверенно прозвучал его голос, и следом пискнуло еще несколько голосов.

Когда д-р Кедр закрыл за собой дверь, Гомеру вспомнилась еще одна поговорка: «тишина оглушала».

Первым тишину нарушил Лужок.

— Гомер, — позвал он.

— Да, — откликнулся Гомер.

— Кто мог взять Фаззи, а, Гомер?

— Правда, кто? — подхватил Уилбур Уолш.

— Тот, у кого есть дыхательный аппарат получше, чем у доктора Кедра, — ответил Гомер. — Его новая семья производит такие аппараты. Это их бизнес.

— Счастливчик Фаззи, — сказал кто-то. — Аппараты, семья, бизнес…

— Спокойной ночи, Фаззи, — прошептал Лужок, и Гомер с облегчением вздохнул — мальчишки поверили.

Гомер Бур, которому не было еще шестнадцати лет, ученик врача-акушера, ветеран бессонницы, спустился вниз к реке, в воды которой кануло столько артефактов Сент-Облака.

Шум реки успокаивал лучше, чем сонная тишина спальни. Гомер стоял на берегу в том месте, где еще недавно нависала веранда «барака пильщиков». С нее он смотрел, как коршун камнем упал с неба, и змея не достигла спасительного берега, а ведь плыла так быстро.

Если бы Уилбур Кедр увидел сейчас Гомера, он опять бы разволновался, слишком уж рано Гомер прощается с детством. Д-ру Кедру помогал засыпать эфир, а у Гомера лекарства от бессонницы не было.

— Спокойной ночи, Фаззи, — крикнул он, стараясь достать голосом другой берег. Но леса Мэна — таково уж их свойство — не откликнулись эхом.

Он заставит их отозваться.

— Спокойной ночи, Фаззи! — крикнул Гомер во всю силу легких. — Спокойной ночи!

Он кричал и кричал — взрослый ребенок, чей плач когда-то был знаменит не только в Порогах-на-третьей миле, но и во всей округе.

— Спокойной ночи, Фаззи Бук!