Наша трагическая вселенная - Скарлетт Томас Страница 33

Перечитав «Анну Каренину», я заинтересовалась самой идеей трагедии. На своих семинарах я говорила о «Царе Эдипе» Софокла, в основном из-за того, что наш ключевой текст — «Поэтика» Аристотеля — постоянно на него ссылался. «Царь Эдип» — почти безупречный образец абсолютно предсказуемого сюжета, в основе которого лежат причинно-следственные связи, и событие Игрек может произойти лишь при условии, что сначала случится событие Икс, — именно в качестве такого примера я «Эдипа» и использовала. Но перечитывая его снова и снова, я всякий раз поражалась тому, как самый обычный текст способен сделать куда больше, чем просто рассказать историю с началом, серединой и концом, чему я, собственно, учила людей на своих семинарах и чем всегда занималась сама. «Царь Эдип» будто драматизировал величайшую из загадок человеческого существования. И «Анна Каренина» тоже. И «Гамлет». Я прочитала книгу Ницше о трагедии, и это на некоторое время усложнило ситуацию с Джошем, потому что я стала представлять себя трагической героиней, которой нечего терять. Трагедия не имела ничего общего с людьми, которые жили долго и счастливо в банальном домашнем уюте. Нет, трагические герои вырывались за рамки рационального и на пути к неминуемой гибели обретали совсем иное знание. Мне удалось устоять перед обаянием Джоша в основном из-за того, что я даже представить себе боялась, как отреагирует Кристофер, случись что-нибудь между нами. И вместо того чтобы устраивать трагедию из собственной жизни, я попыталась переделать в трагедию свой роман. В результате он стал просто мрачным и безрадостным. Я видела, что большинство текстов представляет собой формулу, четко выверенную игру противоположностей, а трагедия — это же совсем другое дело, уравнение, в котором на выходе получается больше, чем было до знака «равно». Только вот я понятия не имела, как написать нечто подобное. Постичь механику «Эдипа» было немудрено, но вот откуда бралось там это особое чувство? Этого я понять не могла.

Как-то раз я задумалась: а что если бы Зеб Росс написал «Гамлета»? Ну прежде всего там не было бы никакого призрака. Ну или по крайней мере его бы упростили до галлюцинации встревоженного подростка, и тогда Гамлет с помощью своей отважной подружки Офелии пришел бы к выводу, что его новый отчим, конечно же, не заливал его отцу в ухо никакого яда — что за глупая и невероятная мысль! — а всего-навсего пытался спасти ему жизнь. Гамлет начал бы посещать психолога — возможно, Полоний, увлекавшийся книжками из серии «Помоги себе сам», порекомендовал бы ему неплохого специалиста, — постепенно смирился бы с утратой и осознал, что нет ничего ужасного в том, что его мать занималась сексом с новым мужем (правда, ясное дело, не «в гнилом поту засаленной постели», [23]такие мерзости тут ни к чему). Счастливый и довольный, Гамлет вернулся бы в университет, спокойно приняв перемены в своей семье, и Офелия последовала бы за ним. А потом я вдруг поняла, что, наверное, и у меня самой «Гамлет» получился бы таким же.

— Мне иногда кажется, что зря я вообще читала «Анну Каренину», — сказала Либби.

— Почему?

— Потому что, с одной стороны, финал там абсолютно правильный, а с другой — такой печальный для Анны. И теперь всякий раз, когда я думаю о том, как сложится у меня с Марком, мне кажется, что обязательно должна случиться какая-нибудь трагедия, потому что я этого заслуживаю. К тому же, похоже, истории складываются именно так. Но вдруг все обойдется, и мы просто будем счастливы вместе?

К десяти часам вечера дождь так и не прекратился, и капли ползли по витражному стеклу, как стая насекомых. Беша храпела, свернувшись у моих ног, Либби все вздыхала, то и дело проверяя, не пришло ли ей на телефон сообщение от Марка, и мы продолжали пить «Кровавую Мэри».

— Как Кристофер? — спросила Либби, пряча телефон. — Все дуется?

— Что? А, наверняка. Когда ты его в последний раз видела?

— Ой, мамочки, это было… Наверное, перед Рождеством, когда вы приходили к нам обедать. Не думала, что так давно.

— И он тогда дулся?

— Еще как! — Либби убрала прядь, упавшую ей на глаза. — Из-за чего же, сейчас вспомню… А, ну да, он думал, что его сделают куратором их строительного проекта, а назначили кого-то другого.

— О боже, да, это было мощно. Уж лучше бы назначили его.

— Он все еще строит эту стену?

— Осталось всего несколько месяцев.

— Но он ведь ищет что-нибудь? Ну, нормальную работу?

— Ищет. Но везде так много соискателей. Ладно, все будет нормально.

Я знала, что Либби хочет спросить, но не решается, почему бы Кристоферу просто не устроиться на работу, которую он бы терпеть не мог, как делают все остальные. Она снова проверила телефон, закатила глаза и покачала головой.

— Ничего? — спросила я.

— Ничего. Вот если бы у нас были дети…

— Я знаю, — перебила ее я. — Тогда бы у нас не оставалось времени на то, чтобы волноваться по каждому поводу. Это было бы просто благословение!

— Скорее проклятие. Мы бы стали такими же, как все эти люди, — помешанными на своем потомстве.

— Ага, вместо того чтобы быть помешанными на самих себе.

Либби взяла со стола телефон, посмотрела на него и положила обратно.

— Кстати, я тебе не говорила, что Марк заключил крупный контракт?

— На что? На лодку?

— Ага. Просто потрясающе. Отличные деньги, которых хватит на целый год. Но попробуй-ка угадать, с кем контракт?

Я на минуту задумалась.

— С отцом Боба?

— Именно.

— Не-ет! — я сделала страшное лицо. — Так вот почему Марк собирается к вам на ужин в субботу?

— Ага. Я с Бобом, его мать с отцом, дядя с тетей и мой теперь уже бывший любовник. Сначала предполагалось, что родители Боба примут нас всех у себя, но строительство в их доме еще не закончено. Камин установят не раньше чем через месяц. Пожалуйста, скажи, что ты сможешь прийти! Я собираюсь здорово напиться, и мне может понадобиться, чтобы кто-нибудь подержал мне волосы, когда я буду блевать.

— Как же я могу такое пропустить!

— Черт. Мег, почему с тобой ничего такого не случается?

— Раньше случалось. Например, в Брайтон я уже никогда не смогу вернуться.

— Но теперь-то ты остепенилась.

— Вроде бы да.

Либби была права. За семь лет я и близко не подходила ни к одному мужчине, ну если не считать поцелуя с Роуэном.

— Не знаю, — сказала я. — Нельзя сказать, что я каждую минуту счастлива, но, может, после семи лет совместной жизни это нормально? К тому же мне кажется, что все мужчины так или иначе похожи на Кристофера. Честно говоря, они кажутся мне интересными лишь до тех пор, пока я не узнаю их поближе. Да и посмотри на меня. Не такая уж я теперь и сногсшибательная. Ведь нельзя же сказать…