Странник - Петр Катериничев Страница 33

– Ты заговорил афоризмами, Вагин? – Гриф даже не старался скрыть искреннее изумление. – Писание перед сном почитываешь? Это человечек слаб и лукав, а времена... Времена все те же. – Гриф помолчал, спросил:

– А что там с нашим беллетристом?

– С Даниловым?

– Именно. Все, о чем ты сейчас гундел, – хоть и наболевшее, а рутинное варево. Привыкли мы и к интригам Реймерса, и к своеволию Головина. А статеечка – ни в какие наши реалии не вписывается, всем поперек горла, мне уже с недоумениями из поднебесных кабинетов звонили, знать хотят... то же, что и я: кто за этим стоит? Кто станет заказывать музыку на будущих парадах и похоронах.

Подходы к Данилову отработал?

– Отрабатываем.

– И как именно, если не секрет? – произнес Гриф с издевкой. – Что наша милая Анжела? Проявила артистический талант и творческую фантазию?

Вагин замялся:

– Пока вывести ее на контакт не удалось.

– Вот как? А что удалось? Чего ты ждешь, дорогой? Небесного знамения или дождичка в четверг? С дождичком – все в порядке, а знамение будем считать процедурным вопросом, к делу не относящимся. Что конкретно сделано? Квартирку обложили?

– Установили наблюдение.?

– И «ушки» подвесили?

– Не было возможности.

– Что так?

Вагин замялся.

– Чего ты егозишь, как нищий на скользкой паперти? Поставлю вопрос иначе: что не так?

– Люди там какие-то крутились.

– Где – там?

– У квартиры Данилова. Да и раньше...

– Та-а-ак. Тогда излагай не по значению, а по порядку.

– Вчера Данилов вернулся откуда-то побитый.

– Вот как? Откуда?

– Выяснить не удалось. Плотное наблюдение за ним только с утра.

– Насколько побитый?

– Ссадина на надбровье.

– И с кем же он махался, малахольный?

– Не могу знать. Но утром у него снова был конфликт.

– Вот как?

– В питейном баре, недалеко от дома. Вступился за кого-то. Здорово намял ребятам бока.

– "Рембо: первая кровь". Занятно.

– Подъехала милиция. Завели дело.

– Очень занятно!

– Наши люди отщелкали все на пленку. И еще: за Даниловым, помимо нашей, наблюдала по меньшей мере еще одна группа.

Гриф потер ладони, в зрачках загорелся огонек азарта.

– Карусель?[10].

– Вряд ли. Данилов легко сорвался. Отсутствовал весь день. Где был, с кем встречался – неизвестно. Вернулся только затемно.

– Прелестно. Ну что ж, майн либер Вагин, что не сделано, я понял. Теперь о том, что сделано.

– Оформить квартирку Данилова мы не сумели. Люди, что маячили там, маячили демонстративно.

– Вот как?

– Да. Нашим я тоже отдал подобный приказ. Зато за этой «завесой» нам удалось втихую оборудовать квартирку в доме напротив. Аудио-и видеоаппаратура, лучшие спецы.

– Да? И чем сейчас занят наш ставший таким популярным в определенных кругах литератор? Пишет очередной пасквиль? Ваяет роман века? Пьет водку?

Гоняет пришлых тараканов? Спит?

– У него женщина.

– Женщина? Ну, что ты замолчал? Матрона, патронесса, кокотка, шалава, бикса, шалашовка или – товарищ? Шевели извилинами, торопись, время ждет не всех, а уж дает от щедрот вовсе не каждому, лишь тем, кто успел! Ну?

– Девчонка. Весьма юная.

– Откуда она взялась?

– Сама пришла.

– Когда?

– Сегодня вечером. Может, старая знакомая?

– Это ты меня спрашиваешь, Вагин?!

Помощник потупился, промолчал.

– Отменно. И сейчас они заняты музицированием в четыре руки. Что ты молчишь, Вагин?! Ответь мне, по-че-му старая юная знакомая нашла время зайти к нашему одинокому бизону, а милая, стройная и талантливая Анжелика – не нашла?

– Не было случая организовать знакомство.

– А кому-то случай представился, так? Может быть, Реймерсу? Или – Раковскому? Или – Бархатову с Головиным? Случай, Вагин, не ищут, его – готовят!

И в жизни так, а уж в нашей профессии – подавно! – Гриф раздраженно поморщился, закончил:

– Не ожидал от тебя таких проколов. Не ожидал. – Гриф вздохнул, вынул из коробки сигарету, прикурил. – Чем еще порадуешь?

– Она приехала на автомобиле, эта девчонка.

– Я догадался, что не на троллейбусе.

– Сергей Оттович, она вполне может быть старой знакомой Данилова, а то, что зашла именно сегодня, – действительно случайность.

– Вагин, я очень подозрительно отношусь к случайностям, если они влезают в м о ю разработку! Ты понял? Не терплю! Даже если это сель, оползень или шаровая молния! Тебе что, не ясен психологический тип Данилова? Он одинок, утомлен, издерган своим одиночеством до отчаяния, он не желает мириться с тем, как живет, а сил собраться – нет, не для кого ему покорять мир, вот он и мается! И опус свой – от маеты той сочинил, жестко, правдиво, потому что ничего и никого не боится, не за кого ему бояться и терять ему, кроме постылости, нечего, ты понял?! Да на девчонку его теперь поймать – как весеннего медведя на мед; он умный, да сослепу и с тоски своей не разберется, царевна его избранница или тварь продажная! – Гриф утомленно перевел дыхание, закончил: