Тайны Питтсбурга - Майкл Чабон Страница 33

Возможно, я и узнал бы, что обидело Флокс, может, ход мыслей и настроения женщин больше не составляли бы для меня тайны, если бы я приподнял шоры, которые сам же на себя надел. В общем, обед получился безобразным, и сейчас над тарелками с пастой, политой красным соусом, сгущалось напряжение.

— Это все потому, что ты не уверена в себе, — говорил Артур. — И, кроме того, признайся, тебе ужасно нравится сидеть в своем окошке весь день напролет.

— Неправда, — шипела Флокс. — Я ненавижу это окно. А ты просто завидуешь мне и мечтаешь оказаться на моем месте.

— Ладно, хватит вам, — проговорил Кливленд с набитым ртом.

— Ты сумасшедшая, — не унимался Артур. — Те женщины, наверное, даже не заметили тебя.

— Так ты видел, как я плакала! Ты бы слышал, что они обо мне сказали!

— Что они о тебе сказали? — мягко спросила Джейн. Стоило ей услышать, что кто-то страдает или страдал, как она тут же превращалась в орудие сострадания, устремляющееся на выручку. Она потянулась через стол и накрыла своей рукой руку Флокс.

— Не скажу. Не помню.

— А я помню, — влез Артур.

— Хватит, Арти, — с нажимом произнес Кливленд.

— Ты сама сказала, что они назвали тебя странной белой сукой, которая считает себя настоящей красавицей и весь день крутит задницей перед парнями в своем окне.

Над столом повисла тишина. Флокс гордо вскинула голову, ее ноздри затрепетали. Я уже несколько раз слышал эту историю, но жизнь Флокс настолько изобиловала стычками с другими женщинами, которые обрушивали на нее свой завистливый гнев, что на злобную выходку уборщиц Хиллмановской библиотеки я просто не обратил особого внимания. Против воли я ощутил прилив ужасного, незнакомого гнева на Артура.

— Ого! — наконец нашелся Кливленд.

Глаза Флокс наполнились слезами. Одна, вторая, третья слезинка тихо скатились по ее щекам. Нижняя губа задрожала, потом замерла. Я сжал свободную руку Флокс. Теперь ее держали за обе руки.

— Артур, — начал я. — Э… по-моему, тебе надо извиниться.

— Извини, — немедленно произнес он без тени раскаяния. Он смотрел куда-то вниз, на свои ноги.

— За что ты меня ненавидишь, Артур?

— Артур, ты невыносим, — фыркнула Джейн. — Он не ненавидит тебя, правда, Артур? — И она ударила его по плечу.

Я посмотрел на свою тарелку с лапшой лингуине под томатным соусом с моллюсками. Казалось, еда внезапно остыла; пармезан, которым я посыпал кушанье, застыл и превратился в толстую комковатую пленку сыра, растекшуюся поверху; и все блюдо с серыми кусочками моллюсков выглядело грязно-красным — какая-то неизвестная форма жизни.

— Я ухожу, — объявила Флокс. Она шмыгнула носом и захлопнула маленькую книжечку.

Я встал вместе с ней, и мы с трудом протиснулись мимо Кливленда.

— Похоже, нам всем предстоит веселый вечер, — тихо произнес я и положил на стол немного денег.

— Если боги хотят с кем-нибудь расправиться, — изрек Кливленд, — они сначала готовят пасту. — Он коснулся моего локтя. — Не забудь, в среду.

— В среду, — повторил я и побежал.

На улице Флокс постаралась взять себя в руки, защелкнув сумочку. Я подошел к ней сзади и зарылся лицом в ее волосы. Она сделала глубокий вдох, задержала дыхание, выдохнула, и ее плечи расслабились. И в ту самую секунду, когда она повернула ко мне почти спокойное лицо, на соседнем дереве дружно грянули цикады, неизвестно почему. Их стрекот был таким громким и неблагозвучным, будто тысяча телевизоров внезапно переключилась на разные каналы новостей. В Питтсбурге даже пение цикад казалось механическим. Мы закрыли руками уши и стали произносить слова одними губами.

— Ух ты! — сказала она.

— Пойдем отсюда.

— Что?

— Меня это достало.

— Что?

Я открыл дверь кафе по соседству с рестораном, из которого мы только что сбежали, и вошел внутрь. Мы стояли в холле, рядом с автоматом, продающим жевательную резинку, и целовались под звяканье вилок и мелодию, звучавшую приглушенным фоном.