Сад радостей земных - Джойс Кэрол Оутс Страница 33

– Мы заедем за тобой в семь, – рассеянно сказала миссис Фостер.

– Чуть пораньше, – поправила миссис Уайли.

Клара догнала их, шлепая рядом по грязи, потому что они шли по дощатым мосткам.

– Вон в том бараке тоже ничего люди, может, они тоже захотят пойти, – сказала она, ей хотелось чем-нибудь помочь.

– Боюсь, что нам уже пора домой…

– Там одна старушка всегда сидит и читает, верно. Библию читает, – сказала Клара.

– Да-да, на той неделе мы непременно…

Тут Клара поняла – эти дамы боятся мальчишек. Искоса, опасливо поглядывают в ту сторону. Рузвельт тоже там, съежился на крыльце соседнего барака. Он самый тощий и дохлый из всех, и его подначивают, подталкивают локтями. И вдруг ребята весело завопили:

– Эй, глядите! Дамочки, глядите!

Кларе хотелось кинуться к ним, поколотить, чтоб замолчали, но она даже заорать на них не могла: уж конечно, дамам это будет неприятно.

– Эй, вы! Глядите!

Рузвельт поднял что-то, потряс. Чудное у него лицо, у Рузвельта, и очень бледное, а волосы на голове такие редкие, что просвечивает кожа. Ребята хохочут. Две здешние женщины стоят неподалеку и тоже смеются.

Рузвельт проделал обычный свой фокус, от которого городских дам чуть не стошнило, и они закрыли лицо руками: откусил у живой птицы голову и выплюнул.

– Ах ты… ты… – Клара задохнулась от ярости.

Обе дамы почти бегом пустились прочь. Клара спешила за ними, пытаясь извиниться и не находя нужных слов.

– Мой брат – который сзади стоял, он не смеялся, – несчастным голосом говорила она. – Мой брат… он какой-то… малость с придурью – но он не смеялся… Он…

– Твоя мама отпустит тебя сегодня? – спросила миссис Фостер через плечо, почти не глядя на Клару. Лицо у нее стало серое. Казалось, она ждет – все равно чего, все равно, ответит ей Клара «да» или «нет», лишь бы дождаться и уйти…

– Ясно, отпустит, – сказала Клара. – Мне очень даже охота в церковь.

Наконец они выбрались на дорогу. Кларе стало совестно, что дорога такая изрытая, ухабистая. На обочине стояла машина, а в ней сидел молодой человек со скучающим, равнодушным лицом и курил. Клара заметила, что дамы перепачкали свои начищенные до блеска туфли, но сами они ничего не замечали. Шагали торопливо, только длинные юбки колыхались.

– Так мне тут ждать после ужина? – спросила Клара.

Миссис Уайли поглядела, будто не узнавая. У нее тоже лицо стало чудного цвета, серо-зеленое какое-то, пудра на нем будто пепел. Клара знала – Рузвельт сделал гадость, но ей всегда казалось, что такие вещи лучше не замечать, потому-то она изо всех сил старалась улыбаться.

– После ужина? – повторила она, наклонилась и за глянула в машину.

Почему-то от слова «ужин» их обеих передернуло. Молодой человек за рулем, плотный, коренастый, лет двадцати, уставился на Клару неподвижным взглядом. Он не улыбнулся.

– Это будет прекрасно, – сказала миссис Фостер.

Она вынула из сумочки носовой платок и утирала им лоб и верхнюю губу.

В половине седьмого Клара уже дожидалась на дороге. Она расчесала волосы и жалела, что не успела их вымыть – вымыть бы не мешало. На ней было голубое платье и голубые туфли без каблуков, которые называются «баретки», только немножко поношенные. В руках она держала желтую фетровую сумочку, она ее сама сшила из обрезков. Было еще совсем светло, до захода солнца оставалось несколько часов. Клара ждала, что та семья тоже придет, но они так и не появились, и она поболтала с какими-то ребятами, что играли у дороги, потом с Нэнси и еще с одной женщиной – те, с младенцами на руках, от нечего делать собрались в город. Потом она осталась одна, и ее даже в дрожь бросило от волнения. «Побываю нынче в церкви», – сказала она себе.

Наконец подкатила машина. За рулем сидел все тот же плотный малый.

– Ну, залезай, – сказал он. – Больше никто не едет?

По дороге он курил сигару, от нее плохо пахло. Но Клара себя уговаривала, что пахнет приятно, как будто этот запах тоже – от церкви, от нового для нее мира. Она беспокойно поглядывала на своего соседа, а когда он тоже посмотрел на нее, улыбнулась. Он ничего не сказал. Здорово быстро едет, подумала она. И спросила:

– Трудно водить машину?

Он перекатил сигару в другой угол рта и ответил не сразу:

– Смотря по тому, как соображаешь.

– А со скольких лет можно водить?

– Ты еще не доросла.

Больше он с ней не разговаривал. Клара смотрела в окно на дома, на людей, которые ничего не делали, только сидели у себя на верандах и глядели на проносящиеся мимо машины. Внутри что-то щемило, и это щемящее чувство сливалось с душным сладким запахом сирени, которая густо росла перед каждой верандой.

Подъехали к церкви – она оказалась не такая большая, как думала Клара, но белая и чистая, – и молодой человек сказал:

– Когда тебе станет тошно слушать эту муру, выходи. Я буду вон там. – И он показал на заправочную станцию дальше по улице.

Миссис Фостер ждала Клару в церкви. Она прижимала к груди какую-то книжку и, увидев Клару, чуть не кинулась ее обнимать.

– Ах, да-да, – заговорила она с печальной улыбкой, – чудесно, что ты сумела… такая счастливая возможность для тебя…

Клара смущенно улыбнулась и поглядела по сторонам. Церковь напомнила ей школу. Тут было человек восемь, они сидели на скамьях впереди.

Миссис Фостер все толковала про то, как Кларе «посчастливилось». Что-то шепча и горестно кивая, она повела Клару по проходу. На одной скамье, особняком ото всех, низко наклонив голову, сидела миссис Уайли и шептала что-то себе под нос. Клара заметила, что остальные – трое мужчин, четыре женщины и мальчик-калека, рядом с которым торчал костыль, – тоже что-то шептали про себя. У мужчин шепот не очень получался, они иногда начинали бормотать погромче.

Миссис Фостер усадила Клару сбоку. Клара вдруг озябла, ее трясло. В передней части церкви было возвышение, а на нем кафедра священника. В стороне – орган. Клара ждала, то и дело поглядывала на молящихся – они были такие серьезные и, кажется, забыли обо всем на свете, кроме молитвы. Потом позади началась какая-то суматоха, и вошла необъятно толстая женщина в темном шелковом платье. Она улыбнулась миссис Фостер, которая опять стояла у дверей, дожидаясь, что еще кто-нибудь придет; глаза у толстухи были быстрые, живые, как у девчонки. А платье какое-то чудное, оно так и липло к ногам. Потом вошел высокий, худой, сутулый дядя. Он пошептался с миссис Фостер, а они оба поглядели в сторону Клары. Она начала было им улыбаться, но они вроде ее не видели, не прямо на нее смотрели, что ли. Потом этот дядя подошел к ней и протянул руку. На руке виднелось красное пятно, будто он это место расчесал.

– Дорогая моя, я – преподобный Баргмен. Миссис Фостер говорила мне о тебе. Все мы очень рады, что ты сегодня пришла.