Детство - Карл Уве Кнаусгорд Страница 33

— Не бегать! — крикнула она. — Чтобы тут никакой беготни! Здесь скользко и падать больно.

Она поправила очки.

— Добро пожаловать на курс плавания! — сказала она. — За осень мы проведем с вами шесть занятий, наша задача — чтобы все научились плавать. Сегодня — первое занятие, так что начнем без спешки. Сначала вы поиграете в воде, затем будем разучивать приемы на матрасах, которые вы видите вон там.

— На полу? — сказал Сверре. — Мы будем учиться плаванию на полу?

— Именно так. Запомните несколько простых, но обязательных правил. Перед тем как войти в бассейн, вы принимаете душ. Есть кто-нибудь, кто еще не сходил под душ?

Никто не откликнулся.

— Хорошо! Во-вторых, у всех должны быть купальные шапочки. Никакой беготни, даже когда занятие закончится. Никто никого не топит. Никогда! В бассейн никому не прыгать, мы всегда будем спускаться по одной из двух лесенок, которые вы тут видите.

— И нельзя нырять с края? — спросил Юнн.

— А ты умеешь?

— Да, немножко, — сказал Юнн.

— Нет, прыгать и нырять с края нельзя, — сказала она. — Даже немножко. Так что: не скакать, не прыгать в воду, и никакой беготни. Свисток означает, что вам надо подойти ко мне. Все поняли?

— Да.

— Тогда начинаем перекличку. Каждый откликается и говорит «я», когда я назову его имя.

Первой, как всегда, вызвали Анну Лисбет.

Она стояла в самом заднем ряду в красном купальнике и улыбнулась, чуть ли не засмеялась, когда ее вызвали. У меня екнуло сердце. В то же время я со страхом ожидал, когда прозвучит мое имя; мне было противно слушать, как одно за другим называют имена, как будто нарезают хлеб и откладывают кусок за куском, пока, наконец, не дойдет очередь до моего. В классе я обычно радовался, что сейчас назовут меня, и все внимание в этот миг будет обращено на меня, и отзывался всегда громко и весело… Но тут было другое дело.

— Юнн! — произнесла она.

— Да, — сказал Юнн. — Здесь! — И помахал поднятой рукой.

Она мельком взглянула на него и снова стала смотреть в свой листок.

— Карл Уве! — сказала она.

Тут она взглянула на меня и спросила:

— А где твоя шапочка? Ты ее забыл?

— Здесь! — сказал я и приподнял руку с резиновой шапочкой, чтобы она видела.

— Так надень ее на голову! — сказала она.

— Я лучше потом, когда пойдем в воду, — сказал я.

— Никаких «потом». Надень сейчас же!

Я развернул шапочку, приподнял края и как бы надел на голову. Однако это не прошло незамеченным.

— Поглядите-ка на Карла Уве! — сказал кто-то.

— У него бабская шапка.

— С цветочками! Как у старушонки!

— Ладно вам! — сказала тренерша. — У нас любые шапочки годятся. Марианна!

— Я, — сказала Марианна.

Но не так-то просто было отвлечь всеобщее внимание. Вокруг начались ухмылки, подталкивания и ехидные поглядывания. Купальная шапка жгла мне голову.

Когда перекличка закончилась, все заторопились к двум лесенкам в углах бассейна. Вода была холодная, надо было поскорее окунуться, и я присел, оттолкнулся и, насколько мог, отплыл по дну от края. Под водой я умел плавать, а вот сверху никак. Но какое же это было замечательное ощущение, когда до дна всего несколько сантиметров, а сверху вода и вода! Вынырнув из воды, я выпрямился и поискал глазами Гейра.

— Ты что — у мамы шапку одолжил? — спросил Сверре.

— Представь себе, нет! — сказал я.

Гейр и Лейф Туре принесли с собой плавательные доски и, держа их перед собой, что есть силы колотили по воде ногами. Я подошел к ним.

— Зайдем, может, подальше и поныряем? — предложил я.

Они кивнули, и мы пошли вперед тем медленным, тяжелым шагом, какой появляется, когда идешь в воде, и остановились, когда вода стала нам до подмышек.

— А ты правда можешь смотреть под водой? — спросил Лейф Туре.

— Да, — ответил я. — Надо просто держать глаза открытыми.

— Но глаза же щиплет, — сказал он.

— Мне не щиплет, — сказал я, довольный, что он меня об этом спросил.

Мы попробовали нырять, как аквалангисты: лечь на воду, а потом устремиться вниз, задрав ноги над водой. Ни у кого из нас это не получилось, разве что у Гейра. У него в воде вообще все выходило лучше всех.

К тому времени, как раздался свисток, сзывая нас туда, где лежали тонкие синие матрасы, чтобы отрабатывать плавательные движения, я успел почти забыть про шапку. Но тут ко мне подошла Мариан:

— Почему у тебя женская шапочка? — спросила она. — Ты что, так любишь цветочки?

— Все, кончаем про эту шапочку, — сказала тренерша, оказавшаяся у нас за спиной. — Договорились?

— Да, — сказала Мариан.

Мы легли на матрасы и некоторое время дрыгали ногами и руками, как большие бледные лягушки. Тренер расхаживала вокруг и поправляла, если кто делал неправильно. Затем нас снова пустили в бассейн, каждый должен был взять доску и учиться работать ногами. Мы немного позанимались в воде, и тут вдруг оказалось, что урок кончился. Затем нас собрали ненадолго возле бассейна, где тренер нас похвалила, сказала, чем мы будем заниматься в следующий раз, и напомнила, чтобы мы не забыли пойти под душ, и после этого мы пошли в раздевалку. Я сел на скамейку и только собрался засунуть резиновую шапочку в пакет, как вдруг ко мне подскочил Сверре и выхватил ее у меня из рук.

— Дай посмотреть! — крикнул он.

— Нет, — сказал я. — Отдай шапку.

Я протянул за ней руку, но он отскочил. Надел шапочку сам и начал расхаживать в ней, виляя задом.

— Ах, какие чудесные у меня цветочки на шапочке, — приговаривал он девчоночьим голосом.

— Отдай, говорю, — сказал я, вставая.

Он снова пошел, виляя.

— У Карла Уве бабья шапка! У Карла Уве бабья шапка! — повторял он снова и снова. Когда я подбежал к нему, он сорвал шапку со своей головы, протянул мне и тут же отдернул руку.

— Отдай! — сказал я. — Шапка моя.

Я снова потянулся, чтобы ее забрать, но Сверре перебросил ее Юнну.

— У Карла Уве бабья шапка, — пропел он.

Я повернулся к нему и попытался ее выхватить. Он схватил меня за плечо и стиснул, помахивая шапочкой у меня перед носом.

Я заплакал.

— Верни сейчас же! — закричал я. — Отдай мою шапку.

Я уже почти ничего не видел от слез.

Юнн снова перебросил шапочку Сверре.

Тот выставил ее на поднятой руке и стал разглядывать.