Bella Германия - Даниэль Шпек Страница 33

– Джованни! – крикнул Винсент в спину гостю. – Постой… Где ты остановился?

Итальянец пожал плечами.

– Можешь пожить у меня несколько дней, если хочешь.

Джованни не знал, как отнестись к этому предложению. Согласие обязывало, делало его несвободным. Но куда, если не к Винсенту? Обратно в бункер?

Сейчас главным было выиграть время.

Когда вечером того же дня Джованни с чемоданом в руке стоял в квартире Винсента, в душу ему закралось неприятное чувство. Трехкомнатная квартира в пятиэтажной новостройке была хорошо меблирована и оборудована всем необходимым. Но производила впечатление необжитой или же просто слишком просторной для молодого холостяка. Как будто диванный гарнитур, желтый журнальный столик в форме человеческой почки, «стенка» с телевизором, мятного оттенка кухня и белая двуспальная кровать намекали на нечто большее.

Обстановка была лишена уюта, какой может создать только присутствие женщины. На окнах не было гардин, на столе – скатерти, на полу – ковра. И никаких ваз с цветами. В холодильнике вместо свежих фруктов и овощей только банки с консервами. Пока Джованни осматривался, Винсент приготовил кофе.

Впрочем, в гостиной рядом с диваном обнаружился уголок, излучавший больше домашнего тепла, чем вся остальная квартира. Над проигрывателем висела фотография Миланского собора, стояли в ряд пластинки Катерины Валенте, а на модном журнальном столике лежало издание «Итальянских путешествий» Гёте.

В стенном шкафу, слегка прикрытая книгами, стояла еще одна фотография в рамке: Винсент с мотоциклом и Джульетта на фоне Миланского собора. Увидев ее, Джованни понял, что история его сестры и немца еще не закончилась. Более того, только начинается.

– Растворимый? – спросил Винсент.

– Растворимый?

– Кофе. Только развести водой – никаких фильтров, никакой гущи.

Винсент пил молча, так что и у Джованни все слова вдруг вылетели из головы.

– Она счастлива? – по-немецки спросил Винсент.

Джованни не понял. Винсент показал на фото в шкафу и повторил по-итальянски:

– Felice?

– Sì, sì, – быстро закивал Джованни. – È molto felice ^[61].

– А bambino?

– Винченцо? È un bellissimo bambino. Molto intelligente! ^[62]

Джованни постучал себя пальцем по виску, но Винсент и без того уже догадался. Повисла пауза. Джованни достал из чемодана снимок, чтобы скрасить неловкое молчание.

Там было все семейство. В центре Джульетта с ребенком на руках. Рядом Энцо с Кончеттой и Джованни. Крестный Винченцо щелкнул всех на фоне канала рядом с церковью. Винсент долго вглядывался в снимок, как будто надеялся прочитать ответ на один-единственный вопрос: почему она так поступила?

Джованни, в свою очередь, изучал лицо Винсента. У него тоже имелся вопрос, который он ни за что не решился бы задать Джульетте. Кто отец?

Винсент все молчал, вглядываясь в снимок, и Джованни сказал:

– Винсент, Giulietta è una mamma. È finito. Basta, ciao, capisci? ^[63]

Винсент прошел на кухню, намазал маргарином два куска хлеба, положил на них по тонкому ломтику ветчины. Потом достал два кружка консервированных ананасов из уже открытой банки и дополнил композицию кусочками плавленого сыра из пластиковой коробочки.

– Практично, – Винсент кивнул на коробочку, – сыр всегда свежий и уже поделен на порции.

Пока тосты запекались в духовке, Винсент объяснил, что это его любимая еда. На посторонний взгляд, чистой воды экзотика. Не хватает только коктейльной вишенки, но не бежать же за ней сейчас. Вместо нее Винсент предложил добавить приправы, о которой Джованни прежде не слышал.

– «Фондор»… Для изысканного вкуса.

Джованни не стал говорить, что это первый ананас в его жизни. Он не переставал удивляться изобретательности немцев, пусть даже и в том, что касалось кухни. В Италии никто не додумался бы до такого. Ветчина и сыр, соленое и сладкое вперемежку. Первое, второе и десерт в одном! Это позволяет сэкономить кучу времени. Что, если тост «Гавайи» и есть главная тайна немецкого экономического чуда?

После еды Винсент включил черно-белый телевизор.

– Там даже рекламу показывают, – сообщил он.

Меньше всего Винсент рассчитывал произвести на гостя впечатление. И телевизор тоже был не более чем попыткой отвлечься от главной для обоих темы.

В рекламном ролике на экране домохозяйка приготовила пудинг при помощи волшебного порошка. Муж пришел в восторг от ее стряпни, и женщина сияла от счастья.

В следующем ролике за столом сидела немецкая семья, а повар в большом колпаке проверял блюда аппаратом под названием «вкусомер». Прибор походил на градусник. Когда повар сунул его в жаркое на отцовской тарелке, серебристый столбик на шкале поднялся до отметки «есть можно». И взлетел до «великолепный, насыщенный вкус» после того, как повар добавил в блюдо порошок из пакетика. Джованни вспомнил, что такими же специями Винсент приправлял тосты.

– «Фондор» для изысканного вкуса! – объявила женщина на экране и восторженно заулыбалась.

Винченцо достал сигареты «Оверштольц», предложил гостю. Оба курили, глядя, как рекламные домохозяйки делают мужей счастливыми.

На следующий день Винсент переговорил с кем-то из отдела персонала и вечером сообщил, что «БМВ» приостановила набор сотрудников, даже немцев.

«Изетта» действительно продавалась хорошо, только это и позволяло компании держаться на плаву и отодвигало продажу активов «Мерседесу». Чтобы развиваться дальше, компании требовалось разрабатывать новые модели среднего класса собственными силами. Именно этим и занимался Винсент. На производстве были востребованы молодые инженеры, но не рабочие.

– Поезжай в Вольфсбург, – посоветовал он итальянцу. – Сборочные линии «Фольксвагена» загружены на полную мощность. В прошлом году они преодолели миллионный рубеж.

То есть выпустили больше миллиона автомобилей. Немцы если за что и берутся, то основательно, будь то в Вольфсбурге или Сталинграде. «Фиат» за все время своего существования изготовил вполовину меньше «тополини». Вот какие чудеса творит немецкое трудолюбие и техническая смекалка.

– Но на «жуках» им долго не протянуть, – продолжал рассуждать Винсент. – Довоенная модель, в шестидесятые никто ее покупать не станет.

Джованни понял, что Винсент сделал для него все, что хотел, и пора убираться. «Гость что рыба, – говорили у него на родине. – Через пару дней начинает пованивать». А Джованни и вправду не сделал для Винсента ничего такого, за что тот остался бы ему должен.