Динамо-машина - Елена Нестерина Страница 32

Да и Володе сразу же тоже.

– Я вырвусь, Юля, я постараюсь! – быстро говорил он в трубку, внимательно следя за дверью. – Ты береги себя и будь на связи! Потому что я тебя точно люблю.

Володя говорил чистую правду. Да и к чему было врать из несвободы на волю?

* * *

Луиза Мардановна давно жила госпожой. Учиться ей было не надо. Жизнь её складывалась весьма удачно. Ей вовремя был куплен хороший русский муж, так что из женской половины богатого родного дома она с успехом переселилась в центральную мужниного. Дома менялись, увеличиваясь в размерах, рождались дети – две дочери и сын. И всем сейчас было хорошо – старшая дочка вышла замуж в Англию, средняя жила дома. Тут же, в Москве, находился и девятилетний сын.

Луиза Мардановна беспокоилась: последний, самый новый дом был всем хорош. Но приближались новогодние праздники, а с ними визиты гостей. А какой господский дом без прислуги? Хотя бы человек десять – и не приглашённых людей на время проведения праздников, а постоянных домашних работников, преданных хозяевам душой и телом. Вот это было стильно, вернее, это было так и надо. Тех четырёх человек, которые прислуживали сейчас, оказывалось явно недостаточно. Луиза Мардановна планировала заняться подбором вплотную – а потому поручила его специалистам.

Но главное – Луизе Мардановне был необходим личный камердинер. Такие были у жён её братьев. Имел камердинера даже муж Луизы. А у неё не было.

И вот теперь его тщательно учили – ведь именно Володя приглянулся Луизе Мардановне после того, как она посмотрела на компьютере кусочек его урока, а затем демоверсию домашнего слуги Владимира, который ещё не должен был выставляться на продажу. Не доучился. Но госпожа Луиза Мардановна остановила выбор на стройном белокуром красавце – и менять своего решения не собиралась.

– Оформите мне вот этого, – махнула ручкой Луиза Мардановна, ощутив прилив радости жизни. Она всегда чувствовала эту радость, когда выбирала что-то для покупки и её выбор ей нравился.

Пока оформляли документы, Володя смотрел на свою первую хозяйку – на маленькую черноглазую женщину с кудрями, длинной жилистой шеей и тощим лицом, которое, и это явно было заметно, постоянно подвергалось тщательному, но непоследовательному уходу.

«Лучше бы купила себе новое лицо, а не меня», – с неприязнью подумал Володя и глупую женщину, для которой игра в госпожу была важнее, чем игра в молодую красавицу, жалеть не собирался. Тихая Луиза Мардановна была противная.

И скоро Володя начал служить, не оставляя попыток найти путь для побега. В доме господ всё было спокойно. Хозяин бывал там редко, с позднего вечера до утра. А в основном по комнатам таскались Мардановна, двое её детей и слуги.

Главное, как дали понять Володе, который был теперь вынужден тоже таскаться по дому вслед за госпожой, – хорошо прислуживать хозяйке, и тогда через месяц ему купят регистрацию и начнут платить жалованье.

Остальные слуги отнеслись к Володе без особого интереса, не звали к объединению против угнетателей – не подговаривали на бунт, не устраивали пакостей, не подсмеивались над тем, что взрослый мужчина работает служанкой. Это в сериалах прошлых лет слуги шумно тусовались на кухне и подсобных помещениях, обсуждали хозяев, судьбоносно вмешивались в их жизнь и даже иногда имели счастье пробиться в господа. Сейчас люди держались за рабочие места так, что не позволяли себе ничего лишнего. Или это они были так хорошо образованны – решил Володя: ведь, в отличие от него самого, все окончили учебное заведение для слуг, то есть имели безупречное профильное образование. В то время как он сам успел получить лишь основные навыки. И теперь был вынужден учиться без отрыва от производства.

Володя качественно производил услуги. Даже супруг хозяйки, вызвав к себе, похвалил его – таким тоном, как хвалят хорошего сотрудника. Ведь сотрудник – равный всем прочим, тогда как слуга уже нет. Володя был уверен, что хозяин будет пытать его на предмет выявления того, оказывает ли Володя своей хозяйке интим-услуги или не оказывает. И составлял в уме речь, объясняющую, насколько это невозможно. А параллельно думал, как ему придётся себя вести, если Луиза Мардановна этих услуг возжелает. Но наверняка подобное или жестоко каралось этим миром (Володя так пока ещё и не выяснил), или, что более вероятно, для этого привлекались более квалифицированные специалисты. Так что он успокоился, а выслушав похвалы, ещё и обрадовался. И проникся симпатией к хозяину дома, но больше почти ни разу не попался ему на глаза.

Зато госпожа Луиза Мардановна наслаждалась. Жизнь её стала окончательно счастливой, осмысленной и обставленной правильно. Она встречалась с подругами, подруги хвалили выбор и говорили Луизе, что завидуют, – хотя на самом деле понять их было трудно. Молодые женщины, обсуждающие своих взрослых детей, пугали Володю. Как общаются с ними мужья? Как проявляют уважение? Спокойный супруг Луизы Мардановны был тих и галантен. А их мужья – какие? Находясь всегда возле хозяйки, Володя слышал разговоры о том, как страдали когда-то жёны, удачно прорвавшиеся замуж и запертые в рабстве подобных богатых домов. Бедные!.. Дома со временем стали из богатых знатными, а дочери тех страдалиц – достойными невестами, выгодными партиями. И вот они, эти дочери, перед Володей. С ужасом ахали подруги Луизы Мардановны, вспоминая страдания матерей: ведь их самих совершенно невозможно было обидеть, бросить или даже игнорировать, променяв на любовницу. Семья следила строго. Пойти поперёк семьи Луизы вряд ли кто-то бы решился (хозяйка не раз повторяла это с гордостью), её подруги также отличались родовитостью и статусом своих семей – так что мужья знали, на что шли, когда выбирали в супруги столь ценных невест. А значит, заключали подруги, жизнь их дочек будет ещё более лучезарной. Вот что значит вовремя завоёванные права!

Володя слушал, слушал, удивлялся – впрочем, не забывая держать на лице выражение угодливой мужественности. Он терпел, просто терпел, уверенный, что при первой же возможности сбежит из холуев. Терпел, как терпели, наверное, разведчики в тылу врага, вынужденные принимать самые разные, в том числе и такие личины. Так думал про себя прислужник Володя. Продолжая прислуживать.

Звонить Юле удавалось редко. Володя вспоминал её милое лицо – и ещё труднее ему было переносить презрительную физиономию хозяйской дочки по имени Джульетта. Пугали длинная, жилистая, как у матери, шея молодой девушки, большой рот, который почти никогда не двигался, что бы Джульетта ни говорила, только толстые губы чуть смыкались и размыкались, пропуская звуки. И особенно пугали длинные ресницы – обычная девичья гордость. С ними у господской дочки был явный перебор. Если с бровями бороться было можно – выдрать, и все дела, то с ресницами сложнее. Чёрные и мохнатые, ресницы казались Володе шевелящимися на лице Джульетты глазными усами…

И сегодня с самого утра он то и дело видел её возле себя. Прислуживая госпоже Луизе – то следуя за ней, когда она демонстрировала свой дом приехавшей в гости старшей дочери и её мужу, то подавая шаль, когда она сидела за письменным столом и зябла, не согревшись хорошо сваренным кофе, поднося чулки и меняя ей обувь, хороший слуга Володя то и дело натыкался на Джульетту. Она разговаривала с сестрой и матерью на их родном шерстяном языке, чего-то требовала, плакала.