Жизнь в дороге - Григорий Кубатьян Страница 32

М16 — автоматическая винтовка, принятая на вооружение в США в 60-х годах (с Вьетнамской войны).

Через полчаса нас посадили в «хамви». Конвой тронулся, зрители зашлись в восторге, а детишки бежали следом. В тихом иракском городке никогда не было подобного шоу!

Джип въехал за ворота угрюмой военной базы, и мы оказались в помещении для задержанных. На полу виднелись следы крови, валялись разрезанные пластиковые наручники. Но мы скорее были гостями, чем пленниками, поэтому вскоре нас проводили во двор. Появились стулья и подносы с едой — хотдогами и гамбургерами. Американцы были настроены дружелюбно и собирались накормить нас до отвала, принося все новые и новые порции еды. Через некоторое время нам сообщили: едем на военную базу в Хиллу для беседы, после чего нас непременно отпустят. Мы не возражали, воспринимая происходящее как новое приключение. Расселись по машинам, офицер скомандовал: «Condition one!» (боевая готовность номер один), солдаты щелкнули затворами винтовок, и конвой тронулся в путь. Уже стемнело, и солдаты нервничали. Именно с наступлением темноты был риск нарваться на вооруженную засаду. Можно понять иракцев в их стремлении досадить оккупантам, но засады не хотелось, так что из солидарности мы боялись вместе с американцами. К счастью, ночная серебристо-пепельная дорога довольно быстро уперлась в бетонные баррикады, окружающие базу морских пехотинцев в Хилле.

Фанерный щит возле ворот гласил: нет лучше друзей, чем морпехи, и нет хуже врагов, чем они. На территории лагеря стояли танки, грузовики и прочая военная техника, а на плацу выступал ансамбль, исполняющий популярные американские песни для поднятия боевого духа солдат. Повсюду высились небоскребы из коробок с минеральной водой и кока-колой.

Нас с Юрой провели в одно из зданий и развели в разные комнаты. Помещение было неухоженным, а комната, куда меня завели, вообще навевала уныние. Мебели не было, света тоже. Меня наскоро обыскали, усадив на корточки, потом принесли стул. Чтобы в темноте я не попытался сбежать, на пол бросили пару люминесцентных трубок. Пластиковая трубка, наполненная густой жидкостью, светилась оранжевым светом. Химическая реакция, заставляющая «волшебную палочку» светиться, срабатывала при преломлении трубки пополам. У входа в комнату встал охранник-пуэрториканец с автоматом. Электрический свет то отключался, то включался вновь. В темноте часовой нервничал и заставлял меня брать светящиеся трубки в руки и держать возле головы, чтобы ему было удобнее целиться.

Junk Food, «мусорная еда» — термин, обозначающий калорийную, но малополезную для здоровья пищу.

Пуэрто-Рико — островное государство в Карибском море, находящееся под управлением США.

Вскоре появился офицер. Допрос велся в форме беседы, ненавязчиво и с улыбками, но взгляд собеседника оставался внимательным и цепким. Потом офицер ушел, а я остался наедине с охранником. Маясь от безделья, последний щелкал затвором и прицеливался из винтовки в разные стороны, периодически в мою. Пуэрториканец сообщил, что любит стрелять, потому и пошел в армию. Я спросил: «Просто стрелять или стрелять по человеку»? Часовой немного задумался и ответил, что когда необходимо, он с большим удовольствием стреляет по людям.

Потом меня допрашивали еще раз, фотографировали, снимали отпечатки пальцев. Принесли складную койку, армейский сухой паек и несколько журналов «Таймс». Один раз выводили в туалет. Вот где проявил себя гений американской армейской мысли! Туалет располагался на улице и представлял собой лес пластиковых гофрированных труб, под наклоном вкопанных в землю. Хоть пристраивайся к трубе передом, хоть задом — неудобно в любом случае.

Наши рюкзаки в выпотрошенном состоянии валялись в коридоре, вещи были измазаны в пыли и грязи во время обыска и валялись рядом. Военные раскрутили и развинтили все, что было можно. Даже вынули батарейку из часов и зачем-то ее забрали.

Ночью свет снова включался и отключался, и часовой светил фонарем мне в лицо, чтобы я не сбежал в темноте. Мысль о побеге была абсурдна, но тыканье фонарем в лицо очень раздражало. В половине пятого нас с Юрой разбудили, отдали вещи и сообщили, что сейчас нам предстоит «полетать». Начитавшись «Таймс», я предположил, что мы полетим на базу Гуантанамо с мешками на головах, но солдаты лишь усмехнулись на такое предположение и ничего не разъяснили. Хотя один офицер прицепился: «Откуда ты знаешь про Гуантанамо?!»

Гуантанамо — американская военная база на Кубе с тюрьмой, портом, «макдональдсом», пляжами, увеселительными клубами и ипподромом.

Нас вновь посадили на «хамви» и куда-то повезли. Стало светать, когда мы въехали на очередную базу. Эти места мы узнали: Вавилон, тот самый, куда нас не пустили днем раньше. Мы проехали мимо дворца и исторических развалин и остановились на аэродроме. Там стояли вертолеты морской авиации, такие как в военной хронике времен Вьетнама или «Бури в пустыне». Два десантных вертолета с надписями «US Marines CH46» начали с шумом раскручивать винты. Воздух загудел и задрожал. Солдаты предложили мне пройти в один вертолет, а Юре в другой. Мы удивились: «Два вертолета полетят куда-то только ради нас?» Ответ утвердительный. Если бы стоимость полета выдали нам деньгами, мы бы согласились и пешком дойти, куда скажут… Впрочем, мало кто из наших знакомых мог похвастаться, что летал на американском военном вертолете. Что ж, летим!

Мне вручили звукоизолирующий шлем с очками. Вместе с охранником я поднялся в металлическое нутро вертолета. Машина ревела и отчаянно тряслась. С обоих бортов устроились пулеметчики, готовые щедро поливать пулями пятидесятого калибра все, что может представлять угрозу полету. Вертолет вздрогнул и оторвался от земли. «Ты хотел Вавилон? Ну, смотри!» — сказал американец. Мы сделали круг над древними руинами и полетели на север. В Багдад.