Девочка и ветер - Драган Мияилович Страница 32

– Не хочешь же ты сказать, что лучшая работа, когда-либо мне предложенная, – это работа шлюхой в этом борделе? – не сдавалась Ивана.

– Я хочу сказать, что проблема не в работе, а в нас. От себя не убежишь. Византийская царица Феодора, жена Юстиниана Великого, тоже начинала на улице из-за отца-пьяницы и слабохарактерной матери. Но она никогда не теряла человеческого достоинства и надежду на лучшее будущее. Куртизанка достигла царского трона, потому что верила в себя. Думаю, она была более невинна, чем все те, которые прошли через ее постель. Восхитительно, когда куртизанка становится царицей, но страшно, когда царица становится проституткой.

– Кому мы причинили зло? К нам приходят одинокие люди с желанием получить небольшое сиюминутное счастье и утешение, расслабиться и забыть о своих буднях. Мы им даем то, что они хотят, и они, довольные, возвращаются к своим вечно канючащим детям и брюзжащим женам, громко клеймя проституцию как большое общественное зло. Я знакома с одним человеком, работающим в какой-то неправительственной организации, у него с языка не сходит осуждение использования белых рабов, а уже четыре раза приходил сюда, требуя от меня самых омерзительных вещей, которые невозможно представить себе в самом больном воображении. Иногда мы чувствуем себя виноватыми, сознавая свое унижение и страдание, а истинные виновники наших несчастий говорят о нас с презрением. Вот что такое проституция. Мы – только работницы, которые мучительно зарабатывают деньги, чтобы содержать свои семьи. Работа, как и любая другая. Лучше давайте перейдем к делу. Ты, Ивана, слышала, что сказал Назуф. С завтрашнего дня ты начинаешь работать. Одежда там, в углу. Можешь выбрать, что понравится, а твою кровать мы перенесем в соседнюю комнату уже сегодня вечером. Будешь спать с Дашей.

– Как я рада! – искренно обрадовалась Даша, весело подмигнув Иване.

– Правило нашего заведения: клиент всегда прав, – продолжила Ирина. – Поэтому ты должна быть любезна со всеми. Невинная улыбка на лице, таинственный взгляд из-под ресниц и грациозная походка, вот так, – и Ирина несколькими элегантными движениями показала, как это должно выглядеть. – Это все. Остальное – рутина. Сегодня вечером ты будешь только наблюдать, а завтра – за работу!

– А что, если клиент мне не понравится? – спросила Ивана, глядя ей прямо в глаза.

– Важно, чтобы ты ему понравилась.

– А если я откажу?

– В таком случае Исмет отобьет тебе почки, и ты больше не будешь под моим началом. Мой тебе совет: будь разумна.

В тот вечер дождь лил как из ведра. В окно монотонно стучали крупные дождевые капли, бледно-желтый свет фонарей пробивался через густое полотно тумана, поглотившего город. Ветер немилосердно хлестал по ветвистым кронам цветущих лип, склоняя их то в одну, то в другую сторону. Время от времени темноту вспарывали всполохи молнии, освещая мокрые крыши домов, а вслед за ними доносились раскаты грома.

Девушки готовились к работе, наносили макияж перед большим зеркалом, когда в их комнату ввалился Назуф. Хлопнув в ладоши, он с какой-то торжественностью в голосе обратился к ним:

– Девочки, ну что, готовы? Гости вот-вот начнут собираться.

– Мы готовы. Подожди немного, сейчас закончим краситься. Что ты такой нетерпеливый?

– Поторопитесь! Хозяин в хорошем настроении, поэтому послал вам немного белого вина для поднятия духа.

Заметив в зеркале, как Даша, вдохнув кокаинового порошка, забрасывает голову назад, словно молодая кобылица, а ее длинные черные волосы, подобно шелковой гриве, спадают на плечи, Ивана почувствовала сладкую теплую дрожь в животе. Быстро покончив с макияжем, она подошла к столу, на котором лежал кокаин, и взяла свою дозу.

«Гулять так гулять!» – сказала она себе и глубоким вдохом втянула его в ноздрю. Настроение быстро улучшилось, и какая-то волна уверенности подняла ее и понесла в некое новое измерение, где стираются ежедневные заботы и волнения.

С улицы доносились громкие голоса и грубый смех. Группа солдат КФОР [39], под предводительством капитана Смита, шагая по слякоти, приближалась к ночному бару «Иллирия». Несмотря на то что бар был на полулегальном положении, он считался отличным местом для развлечений.

– Пора! – сказал Назуф, и полунагие девушки послушно, одна за другой, последовали за ним. Ивана, Даша и Оливия заняли места на высоких стульях у барной стойки, Елена, Селма и Ирина прошли в сепаре [40]и расселись вокруг настольной лампы с большим бирюзовым абажуром. Громко смеясь, на входе появилась группа американских солдат, внеся с собой запах табака и дождя. Грубые и накачанные, они разбрелись по залу, занимая места за столами. Несколько человек подошли к барной стойке. К стулу рядом с Иваной направился высокий, крупный негр.

– Свободно? – обратился он к Иване, усаживаясь.

Она кивнула головой в ответ.

– Джордан, – представился широкоплечий верзила, протягивая крупную ладонь, поглотившую ее тонкие пальцы.

– Ивана, – ответила она с туманным блеском в больших голубых глазах.

– Что хочешь выпить?

– «Курвуазье», если уж так хочешь угостить.

Обняв ее за оголенное плечо, он долго рассказывал о своей семье в Огайо, о недолгом пребывании в Боснии, откуда его перебросили в Косово, о своих планах по возвращении в Америку.

– Комната номер шесть, – сказал Назуф, протягивая ему через полированную поверхность барной стойки ключ.

Едва войдя в комнату, гость тотчас же начал раздеваться. В мгновение ока он стоял перед Иваной совершенно голый, в чем мать родила. На его натренированном теле вырисовывались мышцы, как у борцов на античных статуях, изображения которых она видела в учебнике по истории. Черный огромный член, похожий на жезл из эбонита или полицейскую дубинку, стоял вертикально и угрожающе, такого Ивана в своей жизни еще не видела. Одним движением он стянул с нее легкое шелковое платье и положил на кровать.

– Подожди, куда ты навалился?!

Ивана безуспешно пыталась оттолкнуть его от себя или хотя бы отложить на несколько минут неизбежное. Он всей своей тяжестью навалился на нее, пытаясь поцеловать в губы, но она умело уворачивалась, крутя головой влево-вправо, избегая поцелуя. Разозленный ее отказом и возбужденный, он грубым движением развел ей ноги и, как одержимый, вошел в нее. В глубине живота Ивана ощутила ужасную боль, которая с каждым движением этого потного верзилы, с каждым его входом становилась невыносимой, разрывая ее внутренности.

– Я не хочу! Мне больно! – Она судорожно всхлипывала, пытаясь столкнуть его с себя. Но в тот момент, когда она уже думала, что это мучение растянется до бесконечности, солдат, сделав глубокий вдох наслаждения, хлопнув ее по заднице, испытал оргазм, слез с нее и растянулся во весь рост на кровати. Натянув платье на голое тело, она спустилась в полутьму бара, оставив темнокожего лейтенанта одного в комнате для специальных гостей. Полусогнутая, придерживаясь за край барной стойки, она дотащилась до первого стула и плюхнулась на него.