Два капитала. Как экономика втягивает Россию в войну - Семен Уралов Страница 32

В новейшей истории Евразии достаточно примеров государств, которые пошли полностью по внешнему сценарию реформирования. Аскар Акаев проводил образцово-показательную либерализацию Киргизии — государство ушло из всех отраслей экономики. В кратчайшие сроки было продано все, кроме ГЭС. Даже богатейший золоторудный комбинат «Кумтор», и тот продали канадцам, причем по идеально-либеральной схеме — через распределение прибыли, когда инвестор получает полный доступ к недрам и отдает государству незначительную часть. Остается государству столько, сколько от своих щедрот отсыпет инвестор, потому что понять реальную добавленную стоимость невозможно, так как государство не контролирует недра. Так, за три квартала 2014 года в бюджет Киргизской республики было перечислено около 80 миллионов долларов, притом что за этот же период было реализовано золота на 362 миллиона долларов. Куда и кому ушли 250 миллионов? Почему государство не вернет под свой контроль стратегическое предприятие? Зачем было отдавать контроль над извлекаемыми запасами золота иностранному капиталу? Ответить на эти вопросы с точки зрения здравого смысла невозможно. Но логика либеральных реформаторов иная: в реформы надо верить, потому что все мы трудимся на благо глобализации и создания всемирной корпорации; да, сначала будет тяжело, местами даже до войны может дойти, но потом придут корпорация и глобальный капитал и все расставят по своим местам. Вера в либеральные реформы стала особой формой светской религии. На унавоженное другой светской религией — социализмом — мышление очень плотно легла вера в либеральный глобализм. Вчерашние преподаватели диалектического материализма с таким же рвением, как доказывали верность политэкономии Маркса, стали доказывать верность идей Макса Вебера и поклоняться невидимой руке рынка.

Рациональный подход и прагматичный анализ подсказывают, что реформы, предлагаемые МВФ и другими операторами глобального финансового капитала, ведут к разрушению государства и расслоению общества.

Новейшая история Грузии демонстрирует нам, до чего доводит вера в реформы и невидимые руки. Государство под чутким руководством президента Саакашвили продало все активы, начиная от металлургических заводов и минеральной воды «Боржоми» и заканчивая троллейбусами и канализацией в городах. Все полученные ресурсы были пущены в фан-проекты в современной архитектуре: отремонтированы фасадные части крупных городов, реконструирована набережная в Батуми и приведен в порядок центр Тбилиси. На этом средства закончились и президент, продавший всю государственную собственность и проигравший войну, сбежал. Реформы закончены. Всем спасибо, все свободны. Грузия не стала частью никакой корпорации, а государством быть перестала. Единственное, что системно присутствует в Грузии из государственных функций, это полиция. Что и понятно — в таком государстве риски бунта крайне высоки; и чтобы бунт не перерос в восстание, нужны эффективные полицейские силы. В общем классическая латиноамериканская банановая республика, где могут выжить только контрабандисты, содержатели борделей, ресторанов и казино, а также местные князьки, которые получили свою маленькую долю в госсобственности. Производства нет, внутренний рынок ничтожен, наука и инженерия умерли, потому что ничего собственного, кроме продуктов питания и услуг, не производится.

Аналогичный путь прошла Молдавия. Только там либеральные реформы внедрялись в еще более экзотическом варианте. Поскольку в 1989 году был выбран курс на присоединение к Румынии, то либеральные реформы внедрялись в провинциально-румынском варианте. Фактически произошла вторичная колонизация — создание экономической колонии экономической колонией. В результате в Молдавии практически нет госсобственности, не заканчиваются парламентско-правительственные кризисы, а реально внутренней политикой управляет один человек — олигарх Влад Плахотнюк, который является младшим партнером румынских, германских, французских и арабских корпораций. Экономика Молдавии оказалась настолько разрушена в ходе реформирования, что одна частная корпорация сегодня влиятельнее государства. А вот полиция, как и в Грузии, достаточно четко работает и недовольных разгоняет быстро.

Но ни в киргизском, ни в грузинском, ни в молдавском случае никакого вхождения во всемирную корпорацию, которая наведет справедливый порядок, не состоялось. Так же как не ждет ничего хорошего бывшую Украину, которая пошла по их пути.

Почему же либеральные реформы, рецепты МВФ и рекомендации модных консультантов не дают надлежащего эффекта? Почему вместо неэффективного государства не наступает эпоха справедливого правления невидимой руки? Может, мало жертв принесено реформам? Может быть, надо еще ликвидировать бесплатное среднее образование и скорую помощь? Чтобы наверняка отдать все невидимой руке.

Почему либеральное реформирование не приносит результатов, в которые верят реформаторы и их адепты? Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо внимательно посмотреть, как обстоят дела у тех, кто нам эти реформы и рецепты предлагает. Насколько далеко пошли в разрушении государства в США, Великобритании, Евросоюзе, Швейцарии и остальных канадах. В общем, как обстоят дела с глобальным либерализмом там, где эту идеологию разработали и пытаются внедрить по всей планете. И если мы начнем внимательно изучать внутреннее политэкономическое устройство государств Евроатлантики, то увидим, что ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне, ни в Брюсселе, ни в Берне, ни в Оттаве государство как институт вовсе не спешат разрушать.

США ежегодно вкладывают огромные бюджеты в новую программу здравоохранения, увеличивают вооруженные силы и расширяют список научных исследований за государственный счет. Другой вопрос, что в США очень специфическая форма влияния на государственную политику. Фактическим двигателем общественного прогресса является легализованный лоббизм. У каждой влиятельной социальной, культурной или деловой группы есть лоббистская инфраструктура, которая продвигает вполне конкретные законопроекты, статьи в федеральном бюджете и борется за посты губернаторов и за мандаты в сенате и конгрессе. Например, у нефтяников лоббистская группа влиятельная, поэтому во внешней политике часто руководствуются интересами этой отрасли, а вот у строительных магнатов лобби ослабло после кризиса на рынке жилья. Есть лобби у национальных групп, например весьма влиятельны армянское и еврейское лобби. Есть лобби у субкультур. Например, гей-лобби последние 20 лет двигалось посредством культуры, легализуя гомосексуализм и другие формы сексуальных извращений в массовом искусстве, в первую очередь в кинематографе, поп-музыке, современной живописи и литературе. Всего 30 лет инвестиции в массовую культуру — и вот уже в большинстве штатов гомосексуализм легализован и президент Обама обещает федеральный закон. Особняком стоит оружейное лобби, которое заинтересовано в том, чтобы внутренний рынок был открыт для свободной продажи. В культуре также сформирован образ доступного оружия, и спрос на него постоянно растет, несмотря на предупреждения правозащитных организаций, что оружия на руках у населения достаточно, чтобы начать гражданскую войну. Но у правозащитников нет влиятельного лобби, в отличие от оружейников.

Государство в США видит себя в виде арбитра, но тем не менее даже в этой роли сохраняет свои позиции. Государство постоянно укрепляет спецслужбы, расширяет слежение за собственными гражданами, чтобы пресечь нелояльность, создает новые силовые спецподразделения, инвестирует в программы выявления талантов из малообеспеченных семей, привлекает необходимых специалистов из-за рубежа.