Жаркая луна - Мемпо Джардинелли Страница 32

Нас устроили в каком-то доме. Ковбои сказали, что здесь можно принять ванну, и спросили, какой напиток мы предпочитаем — матэ или кофе. Грисельда выбрала кофе, я согласился на матэ. Нам сразу же принесли термос — сосуд, сделанный из коровьего рога, наполненный травой матэ, и бразильскую питьевую трубку, разукрашенную рисунками и фальшивыми рубинами.

Комната, в которой мы находились, напоминала гостиную: дешевая горка для посуды, на стене большая картина, изображающая бурю у скалистых берегов.

Грисельда, попросившая сигареты у ковбоев, курила не переставая и вздыхала. Я попробовал спокойно, в меру сил своих, объяснить ей наше положение, мне хотелось, чтобы мы снова стали единой командой. У меня ничего не получилось, она ушла в себя как улитка. Грисельда смотрела на меня с укоризной, как будто именно я привел ее на десятый круг ада. Это меня возмущало, я считал подобное отношение несправедливым. Скажем так: нам сейчас явно не хватало обоюдной нежности. Ведь в тяжелых обстоятельствах всегда поднимают настроение ласки, слова взаимной поддержки, нечто любезно-учтивое, в общем, вы понимаете, что я имею в виду.

Грисельда не желала идти мне навстречу. Поэтому я чувствовал себя одиноким и несчастным. Впервые я поставил перед собой ясные и прямые вопросы: «Почему я не прикончил ее раньше? Действительно ли я любил ее? Продолжаю ли любить так же, как позавчера, как минувшей ночью, как час тому назад? Можно ли разлюбить в мгновение ока?»

В полдень нам сообщили, что мы едем в городок Каасапа к сеньору Понсе. Прежний фургон, прежние молчаливые ребята. Путешествие заняло пару часов, в течение которых я гадал, почему нас ни о чем не спрашивают, даже не пытаются узнать наши имена, почему никого не волнует, что мы вооружены, почему не требуют денег…

Городок был расположен в долине. Мы попали туда, переправившись через реку. Парни поставили фургон у строения, ничем среди других домов не выделяющегося. Нас провели в кабинет и знаками предложили подождать. Вскоре появился чудовищный человечек.

Он был менее одного метра ростом и очень мускулист. Вошел он с распростертыми объятиями, ручки с короткими пальчиками — как у куклы. Голова — остриженная наголо, лицо угловатое, глаза выпученные, уши оттопыренные, губы толстые. Он напоминал химеру в апсиде европейской готической церкви. Но наибольшее впечатление в этом наборе аномалий производила бычья шея, которая казалась деревянной затычкой. Я в шоке посмотрел на Грисельду, в ее глазах стояло не изумление вроде моего, гораздо большее — отвращение. Я подумал, как обычно: «Быть карликом — несчастье, ибо он человек поневоле плохой, потому что чувствует постоянную неприязнь. Любой карлик — воплощение зла».

Он, подпрыгнув, сел на кресло и улыбнулся нам, как средневековый гном или как мог бы улыбнуться гном, существуй он на самом деле.

— Дон Элеутерио попросил меня помочь вам, — завел он писклявым голосом, в котором слышались металлические нотки, словно звук проходил не через горло, а через систему свинцовых трубок, — и я сделаю это с удовольствием. Скажите точно, что вам нужно.

— Почему бы вам для начала не представиться? — враждебно спросила, словно выстрелила, Грисельда.

Я предпочел бы говорить с ним иначе, но Грисельда меня опередила.

— Понсе. — Карлик заморозил улыбку. — У меня нет никакого другого имени, кроме Понсе. А у сеньоры?

— Скажем, так: сеньору зовут Лаура Ромеро, она слегка утомлена, — вмешался я в разговор. — Надеюсь, вы извините ее, сеньор Понсе. Поймите, мы находимся в чрезвычайно сложном положении. Нам нужен автомобиль, паспорта и помощь при переезде в Бразилию.

— У нас есть хорошие парагвайские паспорта, сеньор…

— Ромеро. Вам это известно.

— Снаружи стоит «мул», на счетчике ноль километров.

Я понял его. В Парагвае угнанную машину с поддельной документацией называют «мулом». На таком транспорте можно свободно ездить по всей стране, потому что угонщика защищает сама полиция.

— Нам не нужен «мул» для экскурсий по Парагваю, сеньор Понсе…

— Разумеется. Дон Элеутерио сказал, чтобы мы помогли вам всего лишь доехать до границы.

— Иными словами, на границе вы распрощаетесь с нами и, может быть, сдадите полиции! — воскликнула Грисельда. Холодные глаза превратились в два факела. Похоже, Грис от ярости, бешенства и тревоги потеряла над собой контроль. Я боялся, что она сделает какую-нибудь глупость.

— Наши друзья в Сьюдад-дель-Эсте могли бы помочь вам переправиться в Фос, но это будет стоить денег.

— Сколько? — Грисельда взяла в рот сигарету и принялась искать зажигалку в сумочке.

— Скажем, половину того, что находится в чемоданчике, о котором так заботится сеньор Ромеро.

— Я знала, что ты будешь нас шантажировать, сукин сын, — холодно произнесла Грисельда и вместо зажигалки извлекла из сумочки наш револьвер с глушителем. Она прицелилась в карлика, и пуля оставила на стене позади него черноватое пятно из мозгов и крови.

«Она сошла с ума», — только и подумал я, подхватив чемодан и сумку. Мы уселись в серый «405-й», стоявший у дверей на улице. Молчаливых ребят на «исудзу» и след простыл, исчезли, словно полуденная жара испарила их.