Осколки Русского зеркала - Александр Холин Страница 32

Октябрьские сумерки окутали осенний Таганрог чуть приметной дымкой, какая в других краях проявляется только по утрам. Казалось, природа Приазовья своей необычностью осенних дней хотела показать всему внешнему миру, что на Азовском море необычные не только наступающие сумерки, но и всё жители, чтущие свой край и, ни за какие коврижки не желающие променять его на гранитно-помпезную вычурность столицы Государства Российского.

У большого окна довольно просторной комнаты таганрогского Дома для Приезжих стояли двое мужчин в офицерских мундирах и о чём-то непринуждённо беседовали. Собственно, Домом для Приезжих этот особняк стал после того, как в нём побывал Великий князь Николай Павлович, который останавливался в Таганроге на пару дней.

Вот тогда-то местное градоначальство и нашло прямое применение полутораэтажному особняку из пятнадцати комнат, отстроенному сотником Семёном Николаевым. Сам казачий сотник, приобретя на улице Греческой довольно обширный участок земли, наказал двум архитекторам построить на участке особняк, в котором не стыдно будет поселиться самому градоначальнику. Дом получился отменный, хоть и не очень большой. На него почти сразу же положил глаз действующий в это время градоначальник Папков и вынудил сотника продать особняк за бесценок. Сам же оформил продажу Государству уже от своего имени не много не мало – за пятьдесят две тысячи рублей. Это на те времена была довольно значительная сумма. Местные чиновники не знали, что им делать с насильно проданным особняком, но все сомнения разрешил приезд брата российского императора.

Со второй декады 19-го века Дом для Приезжих приютил много именитых посетителей. Даже сам царь в 1818 году изволил остановиться здесь. Дом Александру Благословенному понравился. Более того, он обещал «отцам города» ещё когда-нибудь посетить Таганрог, потому что здешний климат и сам город несказанно понравились императору своей простотой и добротой. И вот сейчас, через семь лет, Государь решил исполнить обещание.

Нынешнему градоначальнику возвестили, что император пребудет в гостях не менее восьми месяцев, ибо императрице Елизавете Алексеевне желательно будет подлечиться от терзающих её болезней. К тому же, «отцам города» была выделена довольно крупная сумма для приведения Дома в приличный вид. Градоначальник и чиновники успешно справились с заданием, закончив ремонт как раз к приезду Государя. К сожалению, император изволил явиться без царицы. Приезд Елизаветы Алексеевны ожидался со дня на день, в конце сентября.

Первым посетителем изволил быть к русскому царю губернатор Новороссии князь Воронцов. Именно с ним беседовал в этот вечерний час император.

– Ах, князь, – Государь неуверенно покачал головой. – Ах, князь, вы полагаете, что моя поездка в Крым необходима именно в это время?

– А как же, Ваше Величество? – удивился Воронцов. – Отсюда рукой подать до Крыма. Я уже распорядился подготовить несколько дворцов для показа. Ведь царской семье необходимо иметь свою резиденцию для отдыха. Это хорошо, что вам понравился дом в Таганроге, но, я думаю, династия Романовых должна иметь резиденцию в Крыму. К тому же, владыка базового Свято-Георгиевского монастыря архимандрит Агафангел ждёт вас. Судя по всему, он желает обсудить с вами какие-то важные вопросы.

– Да-да, vouz aviez raison, [53]– вздохнул Александр. – Три года назад я встречался с ним в Венеции. Он тогда произвёл на меня неизгладимое впечатление.

– Ещё бы, – улыбнулся князь Воронцов. – Вы тогда наградили греческого монаха Типальдо наперсным бриллиантовым крестом! У меня, к слову сказать, такого нет.

– Но вы далеко не священник, друг мой, – парировал Государь. – Позвольте мне награждать царской милостью тех, кто этого заслужил. По моей просьбе монаха рукоположили в архимандриты, и обер-прокурор Святейшего Синода Голицын назначил монаха настоятелем Свято-Георгиевского монастыря лишь за то, что ему известны исторические факты, которые святым людям сообщает только Господь!

– Уж не про греческий ли клад вы изволили вспомнить, Ваше Величество? – осведомился князь. – В пещерном монастыре Святого Георгия много подземных коридоров, но до сих пор ещё никто из кладоискателей не наткнулся на следы измышленного сокровища. Мне кажется, что это только миф, пришедший к нам из Византии, не более.

– Вы думаете, миф? – глаза императора задорно блеснули. – А если сокровище предначертано только для избранных? А если оно есть, и было завещано нам аланами? Что вы на это скажете, любезный?

– Я теряюсь, Ваше Величество… Но вам-то оно зачем, Государь? – пожал плечами князь. – Впрочем, вот ещё одна причина посетить Крым. Уж там, вы знаете, есть на что посмотреть. В Крыму можно увидеть не одну такую секвойю, – Михаил Семёнович показал Государю на растущее за окном толстое узловатое дерево.

– В моём саду, – улыбнулся император, – нет ни одной секвойи. Это обыкновенная шелковица. А такой мощный ствол у неё потому, что дереву, дай Бог, около пятисот лет.

– И она до сих пор плодоносит? – удивился князь.

– Конечно, – кивнул Государь. – Я обратил на неё внимание ещё в первый свой приезд. Более того, нашумевший в Петербурге Пушкин использовал это дерево, как прообраз дуба, возле которого «…кот учёный всё ходит по цепи кругом». Он здесь останавливался вместе с Раевским. Вы читали сказки этого любимца петербуржских красоток?

– О да, Ваше Величество, – помрачнел князь. – Мне больше всего нравятся его favoris de chien. [54]Ещё у Пушкина есть другая сказочка, но уже про меня: «Полумилорд, полукупец, полумудрец, полуневежда, полуподлец, но есть надежда, что будет полным, наконец».

– Ах, нет, не обижайтесь на Пушкина! – рассмеялся император. – Это сумасбродный поэт. Мало ли что он скажет?!

– Я человек чести, Ваше Величество, – генерал-губернатор поджал губы. – И мне следовало бы вызвать словоблуда на дуэль. Несколько лет назад в Одессе господин Пушкин ухлёстывал за моей супругой Еленой Касаверьевной, а потом распустил по всему свету сплетню, что моя дочь Софья не от меня, а от него…

– Ну, будет, будет, – одёрнул Михаила Семёновича царь. – Не вздумайте мстить Пушкину. Поэт, он и есть поэт. Помяните моё слово, ему вернутся все эти сплетни, но уже с другой стороны. Так что не вздумайте учинять вольнодумство. Я не одобряю ваших настроений. Самая верная борьба со светскими сплетнями – это полное к ним безразличие. Поверьте, это проверено на собственном опыте. Кстати, вы не знаете, архимандрит Агафангел успел выучить русский язык? В Венеции моим толмачом при беседе с монахом был князь Александр Николаевич Голицын, а при третьем лице доверительного разговора не получается к моему величайшему сожалению.