Создатель - Гарри Беар Страница 32

– Теперь эти «почему» просто смешны, – заметил Наркизов. – Выхода уже нет, кроме одного… Я оказался негодным пророком, вот что главное!

– Еще есть выход! Я сама, конечно, тебе совсем не указ. Но ты должен пойти в ментуру и все рассказать Виктору Ильичу Рамину.

– Почему именно Рамину, – удивился Наркизов.

– Он нормальный мужик, раньше мы соседями были, я с дочерью его дружила… – убеждала его Лена. – Подскажет, как лучше выбраться!

– Да нет, выбраться не получится, – хохотнул создатель. – Коготок увяз, тут и птичке конец.

– Перестань, я же люблю тебя! На каторгу за тобой пойду…

– О чем ты говоришь, – создатель все более раздражался. – Какая у нас в Роскомреспе каторга? Ты что же думаешь…

– Прошу тебя, сделай хотя бы раз, как тебе говорит женщина… любящая тебя женщина! – настаивала Шерстова.

– Знаешь, мне один сон часто стал сниться, – заметил создатель.

– Какой сон, о чем ты?

– Послушай! Будто я стою возле огромной красивой реки, стою на каком-то холме, все хорошо вижу… В руках у меня почему-то палка или посох какой-то… Какие-то люди копошатся внизу, что-то кричат мне, зовут: я должен к ним спуститься! Но когда я начинаю спускаться, люди исчезают – один за другим. Просто исчезают, будто и не было их. И вот я стою внизу, то ли один, то ли с кем-то вдвоем, людей нет – река совсем рядом, лес близко, но не чистой водой и промытым воздухом пахнет. Нет! Какой-то запах серный, неодолимый до отвращения со всех сторон… Я смотрю себе под ноги, а там – клокочет поток, мутный, кровавый, грязный. И в руках у меня не палка уже, а оружие: то ли меч, то ли ружье… Просыпаюсь, а видение будто замирает.

– Волнуешься ты, совесть тебя мучает, – объяснила все Шерстова.

– Ну да, совесть, конечно, – махнул рукой Гарри. – Куда нам без нее…

– Ты подумай, я сама к Рамину могу сходить. Какая-никакая, а сбавка за добровольное признание будет, – настаивала Шерстова.

– Подумаю, как же, – создатель покачал головой и ушел в домик.

Последние два дня создатель подводил итоги своей жизни и что-то писал по ночам при свете трех свечей, так как электричества на даче не было. Ласковую Шерстову он успокаивал, как мог, и советовал выйти замуж за Кобелькова, за Тууса или за кого-нибудь еще… Лена плакала и просила его, если он не послушает совета, никуда не уходить без нее. Он отказывал ей вежливо, но непреклонно. Майские дни быстро уходили, уж близился июнь, предшественник месяца великого Юлия.

В последний день своей земной жизни Наркизов с улыбкой на устах вышел вечером из домика и, попрощавшись с удивленной подругой, возившейся на огороде, медленно двинулся по направлению к озеру. Было не очень жарко, на часах примерно девять вечера. Лена хотела было пойти с ним, но он страстно попросил оставить его сегодня в покое. Шерстова послушалась, хотя жуткая тоска вдруг сжала ее сердце. Создатель был одет очень легко, даже для этого последнего дня мая – в темную майку с коротким рукавом с изображением «Тайной вечери» Леонардо и светлые холщовые брюки.

Гарри быстро миновал редкий лесок, который отделял дачный поселок от озера, и, не обращая внимания на "клейкие зеленые листочки", блестевшие со всех сторон, быстро зашагал по направлению к скале, которую он давно присмотрел. Скала нависала над Бечарой как огромный сфинкс, с нее можно было разглядеть весь этот ужасный город. Скользя подошвами легких туфель по влажным камням, Гарри забрался на самый верх и спокойно закурил, стоя на краю обрыва. Галерея странных образов пронеслась перед ним: Гамлет, Цезарь, почему– то Достоевский с худой бородою, Наполеон, Сталин и еще кто-то – громадный, в красном плаще и с огромным мечом в руке. «Кто же это?» – удивился создатель, но не смог припомнить.

Сигарета, докуренная лишь до половины, выскользнула из пальцев Наркизова и понеслась вниз, к темной воде… Сердце его бешено колотилось, он припомнил Иисуса: «Да минет меня чаша сия!» Нет, видимо, не минёт. Наркизов сел и задумался. Следовало дождаться темноты… Было уже около одиннадцати. И хотя тьма еще не покрыла землю, начавшийся дождь сделал окрестность скалы непроглядной. Возле создателя пронеслась какая-то парочка, спасаясь от небесной воды. Ему вдруг показалось, что это были они – Лассаль с Люсиль. Но он тут же отверг это нелепое и спасительное предположение.

Земля заблестела, отсвечивая грязным золотом… Огромное бушующее море расстилалось перед ним. Создатель встал и подошел к обрыву вплотную. Перекрестившись и сорвав с себя испорченный крест придуманной им религии, которая никого не спасла, он взмахнул руками и неловко прыгнул вниз… Семнадцать метров пустоты создатель летел совсем спокойно, со своим рвущимся от напряжения сердцем… Хотя оно еще билось – и потом, когда в полете он несколько раз крепко ударился об острые выступы Скалы, сильно раскроившие его тело, и после, когда он, окровавленный и разбитый, пал в темные волны Бечары.

Искрящиеся его кровью волны в последний раз показали миру еще живой, измученный и странный лик создателя и унесли его с собою – в ту страшную бездну, откуда еще можно извлечь мертвое тело человека, но никогда бессмертную живую душу человеческую… И это только вечная истина вечной жизни. Прощай, создатель.

…Когда наутро рыбаки вытащили труп Наркизова из расщелины, где он прятался ночью, Гарри Всеволодовича уже было не узнать. Исковерканный и распухший, он спокойно лежал на сырой прибрежной траве и смотрел в остановившееся небо. Какая-то загадочная улыбка блуждала по таинственно красным, мертвым губам его…

Вызванные к месту происшествия сотрудники ОХРа недолго рассматривали труп Наркизова, приказав вести его в морг. Личность создателя установили очень быстро, хотя мало кто мог внимательно и без содрогания смотреть на него. Врачи, по вскрытию трупа, немедленно отвергли версию о несчастном случае, установив самоубийство. Весть о смерти создателя быстро разлетелась как по дачному поселку, так и по Городу… Всего через несколько часов на даче знакомых Шерстовой была обнаружена мертвая девушка. Причина смерти была той же – самоубийство.

Внимательно осмотрев место происшествия, начальник ОХРа обнаружил возле скалы пакет с вощеным конвертом без адреса. Он возликовал, надеясь, что теперь все ниточки и веревочки Круга в его руках. Вскрыв пакет, Кузин узрел к своему разочарованию лишь смятый листок плотной бумаги с непонятными ему буквами, начертанными рукой покойного. Срочно вызванный специалист из Пронска сумел расшифровать арабский текст.

Текст этот был на удивление прост и обычен: "Люди, я любил вас! Будьте счастливы…" Это было все, что осталось нам от Создателя.

Челябинск-Чебаркуль;

1988–1990 гг., август 1991 г., осень 1994 г.