Фосфор - Свен Лагер Страница 32

Смотреть на Фанни и не думать о Фанни. Так мне она сейчас больше всего по душе. Словно в кино затемнение кадра. Тут снова возвращается магнетизм, и мне хочется прижать ее к себе. Поэтому я начинаю резать овощи, тщательно и потому особенно мелко. Заходит с бутылкой вина Микро. Ставит ее на стол и ищет штопор.

— Эй, откуда она у тебя? — спрашиваю я, и Микро кивает в сторону комнаты. Не умеет он обращаться с пробками.

— Ууух, — кряхтит он и тянет штопор на себя, и пробка издает хлопок облегчения. Наливает вино в два стакана и уходит.

— Первый день Микро, — объясняю я Фанни. — Неплохо, да?

Мы пьем вино. Шон и Микро орут. Смех из телевизора. Отдаленный шорох аплодисментов. Никаких голосов. Лишь время от времени короткие смешки.

— Ну, все нормально? — спрашиваю я.

Горьковатый привкус у вина. Надо пить быстрее.

— М-мх, — кивает она и смотрит на меня.

Не смотри на меня, Фанни. По большому счету я ведь только хочу знать, что сейчас у тебя в голове. Или на сердце.

Может, она вспомнила, что никакого друга у нее нет? Ерунда. Что ее другу все равно? Плохо. Может, она вообще ни о чем не подумала. Так иногда бывает: приходишь домой, садишься и ни о чем не хочешь думать, потому что все равно ничего нового в голову не идет, но не можешь отключить мышление и тогда снова идешь туда, где что-то происходит, где не приходится даже думать о том, что вообще думать не хочешь. Возможно. Возможно, поэтому она снова здесь.

Итак, почему она здесь? Завелась? Чем бы она занималась, не позвони я ей? Может, она из тех девушек, которые считают, что парень всегда должен звонить сам. Своего рода кодекс чести, изобретенный женскими журналами. Если ты, Фанни, вообразила, будто заставишь меня ходить на задних лапках, я тебе по башке тресну. И вот, думаю я такие мысли, и наверное, очень уж злобно на нее смотрю, потому что Фанни захватывает под столом мои ноги, подобно крабу, и делает при этом невинное личико.

— А ты позвонила бы мне, если бы я не позвонил?

— Нет, у меня ведь и номера твоего не было.

Ловко, ничего не скажешь. Маленькая бестия. Нужно поскорее сбросить куда-нибудь эту чертову сексуальную энергию. У меня уже под ложечкой засосало.

— Успела проголодаться? — спрашиваю я, и она кивает.

— Голодна.

Она буквально выдыхает это слово, и я помогаю ей встать, и киваю на помидоры. Надо кинуть в горячую воду, а потом снять шкурку. Для соуса. Фанни наполняет наши стаканы и держит наготове нож. На тарелке перед ней дымятся помидоры.

— Вот так вилкой, — говорю я. Она будто не умеет. — Кожицу уже почти пальцами снимать можно.

А потом мы сидим в тишине, чистим и режем овощи. Помидоры выставляют напоказ свою мякоть, а цукини — испуганные внутренности, идеально белые. Я так мог бы — сидеть целую вечность и резать, и напротив — моя Фанни. Снова и снова, дальше и дальше. Вечное действо, замкнутая петля.

Впервые в жизни я замечаю, что живу в замкнутой петле. В быстрых повторах одного и того же. Будто пластинка с царапиной. Да, или как если перебрал травки, если косячок туговат вышел, и мозг все спрашивает, что это было? А потом все начинается снова-здорово. Но сейчас то же самое происходит без всякой дури и гораздо быстрее. Стоит мне лишь подумать о ней, и вот уже она — петля. Интересно, так у всех бывает? Чем больше я о чем-то думаю, тем больше его становится? Идет по кругу, продолжается? Я так долго думал о повторах, и вот они. Как новый способ передвижения. Я абсолютно все могу повторить. И знаете, парни, мои заскоки — это тоже повторы. Удивительно, что такое пришло мне в голову именно за нарезкой цукини. Цукини. Цукини.