Канон, звучащий вечно. Книга 1. Хозяин кометы - Масахико Симада Страница 32
Канон, звучащий вечно. Книга 1. Хозяин кометы - Масахико Симада читать онлайн бесплатно
Милый Каору,
завтра – День независимости США. В Бостоне тоже будут праздновать. Нас пригласили на вечер, который устраивает профессор университета, коллега отца. Меня попросили произнести там речь по-английски. Сейчас я только что закончила ее.
В своем последнем письме ты писал, что ненавидишь самую чванливую в мире страну. Что ты беспокоишься за меня, ставшую ее заложницей. На самом деле здесь и вправду встречается высокомерие. Но каждый из жителей этой страны противопоставляет высокомерию власти добрые намерения и разум. У меня есть друзья, которым я доверяю, учителя, которых уважаю. Я верю, что нити, которыми я связана с ними, оберегают меня. Если бы ты приехал сюда, то понял бы меня. В Бостоне есть и японцы, которых любят американцы, такие как Сэйдзи Одзава. [26]
Ты говоришь, у тебя изменился голос. И тебе противно слышать самого себя. Слушать запись своего голоса в самом деле как-то неловко. Но не надо грустить. Смена голоса – это испытание, выдержишь его и будешь петь еще прекрасней. Ты сейчас проходишь через те же врата, что и все прославленные певцы. Хотелось бы услышать тебя. Подойдешь к телефону, если я позвоню?
Ф.А.
Фудзико знала даже о том, что у Каору изменился голос.
Вдруг ты подумала: а не может ли быть такого, что чувства Каору к Фудзико были безответны? Умелые подбадривания, суждения отличницы – разве этого он ждал? Тебе казалось, что Фудзико выстраивает вежливые фразы, не переходя границу приятельских отношений. Мог ли удовлетворять Каору мягко отстраненный стиль писем Фудзико? А может быть, три десятка лет тому назад любовь и была такой?
Ты откровенно поделилась своими мыслями с Андзю, и она сказала со вздохом:
– В наше время все и вправду происходило спокойно и неторопливо. Письма писали от руки. Чтобы отправить письмо, нужно было пойти на почту. В мире люди, вещи, ценности существовали по отдельности: сами по себе, каждый на своей территории. Любовь могла продолжаться и два и три года. Если бы ты очутилась в том времени, тебе бы показалось, что жизнь течет в замедленном темпе. А ты когда-нибудь писала стихи?
– Стихи? Нет. Дневник писала, примерно около года.
– А твоя мама пишет стихи?
– Нет. Она скорее будет давиться ненавистным молоком, чем начнет писать стихи.
– В семье Токива тоже никто не писал стихов. Только один Каору. У него в тетрадке должно быть стихотворение «Отец не писал стихов…».
Ты перелистала страницы. Такое стихотворение действительно там было.
Отец не писал стихов.
И мать не писала тоже.
Сплели из музыки кокон
без окон, но без оков.
Для трио родился я.
Меня отец учил
играть на фортепьяно.
Он говорил, что
музыка дает свободу.
«Избавься от себя,
оставь лишь уши.
Свободна музыка,
как ветер в поле.
Как волны, беспокойна
и, как луна, изменчива».
Со мною пела мать:
«С сестрою-музыкой
найдешь любовь во всех.
Безбедно проживешь,
где б ни был ты.
Заговоришь без языка —
от сердца к сердцу.
Печаль сумеешь
превратить в улыбку
и мертвых воскресишь».
Любовь и музыка —
дуэт отец и мать.
Они мне говорили,
что музыка всегда поможет.
«И даже если умрут они.
И если встанет миллион врагов.
И если любимая предаст.
И если буду голодать.
Зачем писать стихи?»
Отец и мать
писать стихов не собирались
и верили лишь музыке.
Они не знают,
что я пишу стихи.
И что случится от того?
Меня возненавидят люди?
Или лишат свободы?
И запретят мне петь?
Умрут все те, кого люблю?
И все равно писать я должен.
Из-за досады на отца и мать,
покинувших меня,
и с благодарностью семье Токива
за воспитанье.
Смеясь над миром,
обманчиво-красивым,
открывая путь
оттаявшим желаньям,
которыми забито тело.
И, конечно, ради Фудзико. [27]
– Поэтом Каору сделала Фудзико, да?
В ответ Андзю покивала головой и сказала, немного подумав:
– Да, это она виновата.
– В чем виновата? Разве это плохо – писать стихи?
– Да. Каору лучше было бы заниматься одной только музыкой, как советовали ему родители. Тогда никто бы не пострадал. Начав писать стихи, Каору погрузился в мир, полный опасностей. Каору, можно сказать, стал жертвой поэзии.
Тебе было невдомек, что подразумевала Андзю, и ты еще раз просмотрела стихи Каору. Из-за досады на отца и мать… с благодарностью семье Токива… смеясь над миром… открывая путь желаньям… и, конечно, ради Фудзико… Что в этом плохого?
– Несомненно, стихи сблизили их. Каору желал Фудзико и писал ей стихи, Фудзико желала стихов и сохраняла тоненькую связующую нить с Каору. Ты тоже, наверное, почувствовала это, когда читала стихи. Разве скажешь, что их писал школьник? В стихах Каору был яд, сводящий людей с ума. Этот яд свел с ума даже рассудительную Фудзико. Разумеется, Фудзико не писала стихов. Я думаю, ее привлекали стихи Каору именно потому, что в ней самой не было такого яда. Если бы Каору не писал стихов, каждый их них пошел бы своей дорогой, и они не встретились бы и пять лет спустя. Стихи вновь свели их вместе.
И что произошло между ними потом? Они расстались, когда Фудзико было пятнадцать, а Каору – тринадцать лет. Через пять лет, когда они увиделись вновь, Фудзико исполнилось двадцать, Каору – восемнадцать лет.
– Там должно быть еще одно письмо.
Письмо со штемпелем от 07.07.1982.
Каору Токива,
я видела сон. Ты выступал вместе с Бостонским симфоническим оркестром и пел таким высоким голосом, какой был у тебя в детстве, известную арию из «Орфея и Эвридики» Глюка. Ту полную скорби арию Орфея, когда он, пытаясь вернуть любимую жену из царства мертвых, нарушил уговор, оглянулся и потерял ее навеки. Помнишь ту свою фотографию, которую прислала мне Андзю на Рождество? Ты там в джинсах. И в моем сне ты одет как на этой фотографии.
Мне было очень приятно, что я смогла увидеть тебя, нынешнего. Я и не знала, что ты так вырос. Ты ведь уже во втором классе старшей школы. Наверняка девчонки шепчутся о тебе.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments