Гавайи: Дети Солнца - Джеймс Миченер Страница 32

– Успокойся, Тероро. – С этими словами женщина усадила мужа на циновки, чтобы побыть с ним вместе в последний раз. И она начала рассказывать ему все то, что, как ей показалось, являлось очень важным, и что она ещё не успела объяснить. – Никогда не пренебрегай советами Мато. Он временами кажется глупым, потому что мы так привыкли думать о всех тех, кто родился на севере острова. Доверяй ему. Если придется ввязаться в бой, полагайся на Па. Мне нравится Па. Тебе больше по душе Хиро.Он занятный человек, но сможешь ли ты полностью положиться на него в минуту опасности? Прислушивайся к словам своего дядюшки Тупуны. Его зубы пожелтели от мудрости. И, Тероро, никогда больше не отправляйся в путешествие только потому, что тебе хочется кому-то отомстить.

– Неужели бы ты сама позволила, чтобы мы таки уехали, унося с собой чувство стыда в сердце? – парировал Тероро.

– Дело в том, – вздохнула Марама, – что одному человеку все равно не под силу наказать Гавайки в достаточной степени. – Затем она затаила дыхание и все-таки созналась мужу: – Было бы просто невыносимо терпеть на Бора-Бора короля родом с Гавайки. – Затем она поспешно добавила: – Но слепая месть это не выход. Особенно, если учитывать, что король не давал на эту вылазку своего согласия. Ну, теперь все в прошлом.

Марама в последний раз имела возможность поговорить с собственным мужем, и когда настало время прощаться, она подумала: "Как многого он ещё не знает!" Тероро сделал шаг к выходу, и тогда женщина упала на циновки и принялась целовать ему щиколотки. Запинаясь, Тероро заговорил:

– Марама, когда каноэ будет отплывать, прошу тебя, не выходи на берег. Я этого не вынесу. – Услышав это, женщина выпрямилась во весь рост и расплакалась:

– Я?! Как я смогу оставаться здесь, закрыв двери, когда мое каноэ будет покидать родной остров! Ведь это мое каноэ. Я сама и дух парусов, и сила гребцов! Я принесу тебя к новым землям, Тероро, потому что я и есть сама лодка!

Когда мужчины поднялись на борт "Ждущего", Марама, с развевающимися на сильном ветру длинными волосами, благословила их, наделив своим духом, и на прощание напутствовала юную Техани:

– Хорошенько заботься о нашем муже. Наполни его жизнь любовью.

Однако в самую последнюю минуту ей пришлось посторониться из-за совершенно неожиданного визита. На берег прибыл сам верховный жрец. Он подошел к каноэ в сопровождении длинной вереницы своих прислужников и прокричал:

– Великий Оро желает вам безопасного и удачного путешествия!

Он взошел на борт судна, держась при этом за мачту по имени Тэйн. Встав на колени перед храмом для богов, он приоткрыл травяную дверцу и поместил внутрь освященную фигурку Оро, свитую из плетенки его же собственными руками и украшенную перьями. Устрашающим тоном, который надолго запомнился отплывающим, верховный жрец воззвал, перекрывая грохот шторма:

– О великий Оро, благослови это каноэ! Однако, как только жрец сошел на землю, Тероро заметил, что на лице его новой жены Техани появилась улыбка неимоверного облегчения. Она и так готова была отправиться в неведомое путешествие в компании чужих богов, но теперь, когда на борту оказался сам Оро, она была уверена, что их ждет удача.

Итак, двухкорпусное каноэ "Ждущий Западного Ветра", полностью нагруженное и поскрипывающее, несущее на себе и короля, и рабов, и богов, взаимно отрицающих один другого, полное страха и надежды, отправилось, наконец, в путь. На его носу стоял Тероро, так неудачно названный "мудрым". Правда, в этот исторический и судьбоносный момент ему все же хватило ума не оглядываться на Бора-Бора, поскольку это было бы не только дурным знаком, но и просто глупостью. Ибо тогда он обязательно увидел бы на берегу Мараму, а этого зрелища он бы не вынес.

Когда "Ждущий" достиг рифов, он на минуту остановился, словно продлевая этот приятный момент, когда находишься в таких податливых и послушных водах родной лагуны. Все, кто находился в лодке, переживали страшное волнение, поскольку там, за коралловым барьером, бушевал самый настоящий шторм, и всех ждали накатывающиеся одна на другую волны и бесконечные водные просторы. В это мгновение Мато, ведущий гребец левого корпуса, почти неслышно прошептал:

– О великий Тэйн! Вот это волны!

Тем не менее, он с удивительной ловкостью тут же задал ритм такой силы и частоты всем своим гребцам, что судно безо всякого труда вскоре очутилось в самом сердце бури. "Ждущий" то высоко поднимался на гребнях, покачиваясь наверху под свист и завывание ветра, то опускался в глубокие провалы между волнами. Брызги фонтанами обдавали путешественников, и какое-то время даже казалось, что корпуса не выдержат натиска ветра, и разойдутся в разные стороны. Свиньи отчаянно визжали, перепуганные собаки лаяли до хрипоты, а женщин, сбившихся кучкой в травяном домике, терзала только одна мысль: "Это наша погибель!"

Но очень скоро мощное судно удачно поймало ритм волн, нашло себе подходящее место, и теперь легко понеслось прочь от Бора-Бора, острова "тихих весел", все дальше и дальше от мирной уютной лагуны по беспокойному морскому пути, который вел в никуда.

Вот в такую бурю король Таматоа увозил своих людей в изгнание. Они уплывали без ликования. Не было триумфа в их глазах, не реяли по воздуху праздничные флаги. Люди бежали ночью, и бой барабанов не провожал их. Они не везли с собой накопленные богатства. Их попросту вытолкнули с родного острова, поэтому они смогли взять с собой ровно столько еды, чтобы не умереть с голода во время пути. Будь они немного умнее, они смогли бы постоять за свою родину. Но они были такими, какими родились, и поэтому были вынуждены уступить и убраться с острова подобру-поздорову. Если бы только они могли воспринять более глубокую природу богов, они никогда бы не позволили себе становиться жертвой дикого божества, которое столько времени мучило их и издевалось над ними. Но они были больше упрямы, нежели мудры, и поэтому ложный бог с такой легкостью сумел выдворить их прочь.

В более поздние времена этих людей будут описывать как настоящих мудрецов и героев. Их выставят великими искателями приключений и первооткрывателями новых неизведанных земель. Но такие легенды ошибочны. Ни один нормальный человек не покинет своего насиженного места и не станет кидаться в неизвестность, если только у себя на родине он не потерпел какой-либо неудачи. Но вот если он действительно в чем-то проиграл и был вынужден уехать, тогда можно надеяться на то, что в следующий раз он будет действовать более мудро.

Но одна главная отличительная черта объединяла всех этих людей, потерпевших поражение и вынужденных бежать в штормовую ночь: они поистине обладали недюжинной храбростью и отвагой. Если бы они смалодушничали, то наверняка смогли бы проглотить свое унижение и остаться на Бора-Бора. Но такой путь был для них неприемлем. Да, они действительно должны были скрываться в сумерках наступающей ночи, но каждый при этом нес в своем сердце, как самое дорогое, собственного бога смелости. Для Тероро его символизировал могучий альбатрос, силой своих крыльев покоряющий дальние морские просторы. Для короля Таматоа это оказался ветер, который разговаривал с ним на языке бурь. Тупуна считал, что это дух лагуны, которая дарила им рыбу, а его древняя супруга Теура со слезящимися глазами, хранительница и толковательница всех знамений, полагала, что бог этот настолько древний и могущественный, что не осмеливалась даже произносить его имя вслух. Но оно всегда следовало за ней в море, её великое, всесильное и милое сердцу божество, её смелость по отношению к неизведанному.