Будь у меня твое лицо - Фрэнсис Ча Страница 32

Мои родители пожилые. Им бы добрую, щедрую дочку, посылающую проценты с каждой зарплаты и регулярно приезжающую в гости с новостями о повышении и романтических победах. Дорамы пестрят такими образами – испуганные героини морщатся от боли, отказывая сказочно богатым ухажерам ради любимых обездоленных родителей, ведь невозможно жить в двух мирах. В реальности я не встречала таких дочерей – возможно, они все дома и по уши в творении добрых дел? Кьюри вот дорожит семьей, но у нее свои проблемы, которые погубили бы маму и сестру, если бы те узнали правду.

Лишь ради Суджин я думаю поехать домой на Лунный Новый год и взять ее с собой. Всю неделю она снова расстраивается и нервничает, глядя на себя в зеркало. Я задалась вопросом, как отвлечь подругу от мыслей о состоянии ее лица. Прошло немало времени, но оно упорно опухает. Суджин на грани отчаяния.

– Девушки в блогах писали, что опухоли у них спали гораздо быстрее. Прошло два месяца! Это ведь ненормально, так? Мне нужно связаться с доктором Шимом, верно? Ты так не считаешь, Ара? И когда я иду, то слышу, как щелкает моя челюсть. Так быть не должно, иначе в клинике меня бы предупредили, разве нет?

Это правда: ее челюсть выглядит распухшей. В то же время рот словно бы стал слишком впалым, и если раньше Суджин немного походила на рыбу, то теперь кажется беззубой. Хотя я пытаюсь убедить подругу, что по красоте она обойдет всех блогеров на свете – из-за длительного восстановления превращение будет более эффектным, – она отодвигает блокнот всякий раз, когда я пишу эти строки.

Еще на поездку меня вдохновил Тэин. В последнем сообщении на «Свитчбоксе» он сказал, что перед туром «Краун» обязательно заглянет домой в Кванджу. С его дебюта это возвращение станет первым. Тэин добавил, что именно корни делают нас теми, кто мы есть, и он бы не променял трудности прошлого ни на что на свете, ведь именно на этом опыте выросли его лирика, музыка и даже танцы. И если Тэин нашел в сердце желание навестить одинокую мать и четырех старших братьев, которые все это время игнорировали его, а затем потребовали долю с его заработков, то я тоже смогу съездить домой. Должна признаться: то, что моя поездка совпадает по времени с поездкой Тэина, согревает меня.

Уверена: поначалу Суджин откажется и спросит: «А как же наша традиция?» Каждый большой праздник мы ходим в новую баню на целый день, кочуя из одной тематической комнаты в другую, из одной каменной ванной в другую, а ночью засыпаем перед телевизором с улиточными масками на лицах и маслом цветка чеджу на ломких волосах. И все эти годы мы не переставали удивляться количеству людей в банях. Приятно осознавать, что не мы одни не рвемся домой.

Я тоже невероятно люблю нашу традицию, но где-то я читала, что после операции лучше месяц не посещать сауны: можно подцепить инфекцию. И хотя Суджин перенесла хирургию более двух месяцев назад, я бы все равно не хотела, чтобы она парилась. Да и взгляды незнакомых людей ее расстроят.

Поэтому, когда мама присылает мне свое обычное сообщение, в котором робко интересуется о планах на Лунный Новый год, надеется на мой приезд и намекает, что у нее ко мне важный разговор, я соглашаюсь. Тут же я добавляю, что Суджин приедет со мной. «Она восстанавливается после трудной операции, ей нужно сменить обстановку», – так я предупреждаю маму, чтобы она не решила, будто визиты станут обычным делом. Представляю, как она, получив такой неожиданный ответ, в поисках моего отца несется в гараж Большого Дома.

В поездке Суджин придется приложить все силы, чтобы не дать мне загрустить и разнообразить мои скудные впечатления. И это точно ее отвлечет. Так что все для ее же блага.

* * *

Мы выезжаем в день празднования Нового года, поскольку билеты на другие даты давно распроданы. Михо с нами – она узнала, что мы собираемся в Чхонджу, и присоединилась, чтобы навестить могилу своего учителя из «Лоринг-центра». Я чувствовала, что должна позвать ее, и она согласилась, несмотря на формальность приглашения. Кьюри несколько дней назад уже уехала к маме, и я выдохнула с облегчением, что не нужно звать и ее.

«Будет очень неудобно, – предупредила я Михо, несколько раз подчеркнув слово “очень”. – Тебе придется спать на полу, и не на матрасе, а на тонкой простыне. Горячая вода заканчивается уже к полудню – ну или когда работает слишком много душевых кабинок. И в туалет ходить придется на корточках».

– Все в порядке, – спокойно ответила Михо, накручивая на тонкое запястье свои длинные волнистые волосы, убранные в конский хвост. – Я мою голову всего два раза в неделю, к тому же я слышала, что дом твоих родителей – огромный ханок ^[25], которому уже несколько веков, так? Кажется, Суджин говорила мне об этом, когда мы были помладше. Я и правда хочу его увидеть. – На ее живом привлекательном лице появилось выражение ожидания.

Я покачала головой.

– Подожди, ты живешь не в ханоке? – спросила она.

Я вздохнула и задумалась: как описать ей невероятные условия жизни моих родителей? К тому же зачем бы я до изнеможения работала в салоне, если бы была наследницей многовекового ханока? Удивительно, как Михо выживает в этом мире, не располагая здравым смыслом в достаточном объеме.

Я отправилась искать Суджин. Та была в ванной и снова смотрелась в зеркало; спутанные волосы закрывали ее лицо и опускались на плечи, делая подругу похожей на призрака.

– Ох, просто оставь меня, – раздраженно отмахнулась она.

Я снова постучала ей по плечу, но уже сильнее.

«Ты можешь помочь мне? – написала я и показала ей. – Михо думает, будто я из богатой семьи, и мне нужно, чтобы ты объяснила ей, каково это – жить в моем доме». Суджин не оставалась у меня, но несколько раз заходила в гости, когда мы учились в средней школе, еще до несчастного случая.

– С чего она это решила? – спросила Суджин; в ее глазах появился проблеск осознанности, и она ринулась мимо меня к Михо.

«Благодаря тебе и решила», – хотелось добавить мне вслед.

– Тебе определенно нужно уяснить некоторые моменты, – услышала я властный голос Суджин, обращавшейся к Михо, и, зайдя в комнату, закрыла за собой дверь.

И вот мы втроем – Суджин, Михо и я – сидим в хвосте грохочущего автобуса со сложенными в высокую кучу сумками. Даже в центре Чхонджу – не говоря уже об окраинных холмах, где живут мои родители, – мы будем выделяться: бодрая, шумная Суджин, прячущаяся за солнцезащитными очками и пестрым шарфом; воздушная Михо, укутанная в изумрудное пальто, словно в кокон; и я, боязливая мышка с яркими волосами. В приступе паники, охватившем меня десять дней назад, после покупки билетов домой, я покрасила их в цвет фуксии. Корни уже показались и выглядят круто, надеюсь. Господину Квону понравилась моя идея, и он даже сам решил сделать обесцвечивание. Он вообще всегда подталкивает нас к экспериментам с внешностью, чем безумнее, тем лучше. Он говорит, что клиенты намного охотнее доверяют волосы людям с воображением. Знаю, что к следующей неделе цвет потускнеет, но сейчас я счастлива и будто посылаю миру какие-то сигналы. Я уже заметила, что люди с большей осторожностью реагируют на человека с волосами цвета фуксии, пусть даже он и немой.